"Вот же я, наивная душа, считала, что вряд ли сыщется в мире замок неприступнее дедушкиного Вираэль". Они въехали внутрь и остановились, а следом за ними во двор влетел на скакуне Арникус. Он остановил животное, небрежно бросил повод в руки тут же подбежавшего юноши.

— Я чуть не загнал прекрасное животное, спеша как можно быстрее оказаться дома, думая, что ты изнываешь от скуки, — он обвёл требовательным взглядом своих воинов. — А вы, оказывается, сами недавно прибыли, — быстрый взгляд на Сивара. — Что случилось? Порт должен был сработать совсем рядом. Тут ходьбы совсем ничего.

— Так она там спала, — не преминул поведать Катариус. — А мы стояли кружочком и охраняли её сон.

Джим посмотрела на него. Ей нестерпимо захотелось чем–нибудь его стукнуть, да побольнее.

— Спала? — переспросил Арникус, тревожно всматриваясь в лицо Джим. — Что случилось?

— Порты, — Джим погладила затёкшую шею, — как сказал бы дядя — будь они неладны!

— Твой дядя полностью прав. Я их тоже не особо люблю, но на сегодняшний день это самое быстрое средство перемещения, — Арникус размашистым шагом подошёл к Джим, особо не церемонясь, подхватил её за талию и снял с лошади. Поставил перед собой и какое–то время просто рассматривал, отмечая про себя, что у девушки синяки под глазами, а глаза немного припухшие, будто она плакала, немного растерянный и неуверенный взгляд. Быстро притянул к себе и крепко обнял. — Как же я рад видеть тебя, — аккуратно отодвинул, продолжая держать руки у неё на плечах, и принялся с интересом рассматривать наряд. — Только посмотри, до чего тебя служба довела! На тебе же одежда, как на колу висит, — он прищурился и более внимательно пригляделся. — Мужская куртка, мужская сорочка… — вскинул голову и обеспокоенно вгляделся в лицо Джим. — Что случилось? Почему на тебе мужская одежда?

— Моя была мокрой, — ответила Джим, пожав плечами и жутко краснея. — Сорочку одолжил командир… — она осеклась, в ужасе распахивая глаза и представляя, как это наверняка сейчас прозвучало для посторонних, поспешно продолжила: — А куртка твоя. Пришлось надеть её — свой–то плащ я забыла в пещере… — она снова замолчала в неловкости, стеснительно пряча взор от друга.

— Понятно, что ничего непонятно, — он хмыкнул, снова прижал к себе девушку и обвёл строгим взглядом окружающих их вампиров. Спросил: — Вам, конечно, больше заняться нечем?! — те покачали головами, споро рассредоточиваясь по всему двору. Арникус удовлетворенно кивнул и снова обратился к Джим: — Пошли, покажу твою комнату. Там ты сможешь привести себя в порядок и отдохнуть. Надеюсь, тебе есть, во что переодеться? — поинтересовался без злого умысла. — А то я тебе быстро что–нибудь подберу из своего… э–э–э… более раннего гардероба.

— У меня есть, во что переодеться. Не нужно из "более раннего гардероба". Спасибо! — Джим однажды уже доводилось видеть такие вещи, и её не прельщало щеголять в подобном наряде, когда вокруг куча народу.

— Я, между прочим, говорил о размере вещей, а не об их фасоне, — обиженно фыркнул Арникус. — Потом ведь поговорим? — с надеждой в голосе спросил юноша, вопрошающе заглядывая Джим в глаза и легонько подталкивая её к главному зданию.

— Поговорим. Только можно я сначала немного посплю? — согласилась Джим, поворачиваясь к Дымке и снимая с седла свою дорожную сумку. С любопытством отметила спокойное состояние Ки–исы. Казалось, что гросса даже урчит от удовольствия. С беспокойством обернулась к вампиру и спросила: — Арни, а как вы это делаете? Почему она такая, сама на себя не похожая?

— Так это... врождённое обаяние, — Арникус забрал мешок из рук Джим. — Я тебе всегда говорил: нас любят все. И знаешь, почему? — девушка усиленно затрясла головой, а юноша, глядя на её реакцию, по–мальчишески улыбнулся. — Потому что мы чертовски обаятельные!

Вокруг раздался дружный смех. Арникус сердитым взглядом обвёл двор — вся челядь и воины были при делах и упорно делали вид, что ничего не слышали, а смеялись о своём насущном. Видно, что–то почувствовали, раз сразу притихли.

— Кто бы сомневался, — Джим тоже невольно заулыбалась, покорно следуя рядом с незнакомым, грозным, но таким родным Арни.

Они вошли внутрь и сразу же направились по огромной лестнице на третий этаж. В полном молчании прошли длинным коридором, стены которого были сплошь украшены старинными гобеленами и картинами. Везде висели светильники, распространяющие мягкий приглушённый свет, создающий дополнительную освещённость и уют.

— У тебя очень красивый дом, — просто сказала Джим.

— Спасибо, — тихо ответил Арникус, посмотрев на подругу. Остановился перед входом в покои. — А вот и твоя комната! — торжественно толкнул массивную дверь, приглашая Джим пройти внутрь. Как только девушка прошествовала мимо, зашёл следом, опустил её дорожный мешок на ближайший стул и снова взял на себя роль хозяина. — Вон в той комнате душ, — увидел удивлённое выражение на лице Джим и громко засмеялся. — А как ты хотела? У нас всё, как у людей. Вон та дверь ведет в гардеробную.

— Арни, может, в твоём доме найдётся что–нибудь менее величественное? — Джим, застыв на месте, в ужасе рассматривала ступеньки возле кровати и свисающий по кругу балдахин. "Одна кровать, как целая комната".

— Нет, — Арникус едва сдерживался от нового приступа смеха — настолько девушка выглядела ошеломлённой, осматриваясь вокруг. — Моя комната чуть дальше по коридору. Кстати, если это тебя успокоит — она в два раза больше этой, — не выдержал. Засмеялся. Поправил Джим волосы и отошел к двери. — Отдыхай!

Когда Арни закрыл за собой дверь, Джим ещё раз огляделась. Приняла душ, переоделась в чистые вещи, просушила полотенцами свои непослушные волосы и, как могла, заплела золотистые локоны в косу. В конце концов, спать хотелось очень сильно, поэтому она с обречённым видом полезла на монстра — кровать. "Да здесь как ни ляг, хоть вдоль, хоть поперёк, всё едино — до края не дотянешься", — усмехнулась девушка. Для интереса пару раз перекинула подушки с одной стороны на другую, выбирая наиболее удобное для себя расположение. Вроде бы нашла, с блаженным видом улеглась, закинула руки за голову. Какое–то время лежала и рассматривала замысловатые узоры по резным стойкам и балдахину. Не поймав ни одной толковой мысли, перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. "Я немножко", — пообещала то ли себе, то ли своей совести. А через мгновение уже крепко спала.