Должно быть, он натянул его на меня, когда вылезал.

Она могла видеть, как легко было бы замерзнуть, спя почти голой, как она. Полосы ткани, тянущиеся к деревьям над головой, были на два тона темнее его волос, но были поразительно похожи. Эгоцентрист.

Но она это знала.

На мраморном полу, тянущемся к одной стороне кровати-платформы, было разложено немного мебели. Несколько столов, один стул. Там были книги и безделушки, случайные обрывки вещей, которые она не могла идентифицировать. В стеклянную вазу, словно жуткий букет, было вставлено несколько сломанных мечей.

Низкая и неровная каменная стена, рассыпавшаяся в руины, как и все остальное, что она видела, окружала с трех сторон помещение, которое она не знала, можно ли отнести к комнате. Она предположила, что это было определенное пространство. Несколько колонн, больших и причудливо вырезанных вещей из белого мрамора, возвышались на разной высоте и под разными углами, обломанные и расколотые временем. Деревья вокруг нее были все теми странными березами с отслаивающейся бумагой, которая, казалось, открывала под ними сам лес, оба ярко-белые в лунном свете.

Она смотрела на полную луну, когда наконец нашла Валроя. Одна из колонн тянулась достаточно высоко, поэтому она сначала не заметила его, сидящего на ней, как и он. Он присел, положив руки на колени. Его крылья были расправлены. Он смотрел вдаль, в лес, и, казалось, не заметил, что она проснулась.

Во имя богов… он удивителен.

И, несмотря на весь ужас, который она видела, как он его разыгрывал, — которого она была уверена, будет больше, если она не умрет первой, — несмотря на всю жестокость… у нее перехватило дыхание.

Возможно, было бы лучше думать о нем как о силе природы. Так же, как молния, которая сожгла лес, или буря, которая бросала камни в реки и изменяла путь, убивая рыбу и жизнь внутри.

Но эти твари не кудахтали от радости, пока делали это.

Или, может быть, они делали. Честно говоря, она никогда не разговаривала ни с бурей, ни с молнией, так что не могла быть в этом уверена.

Она была захвачена видом его темно-синих волос, которые ниспадали ниже талии и развевались на ветру. При том, что вот так он был такой же частью залитого лунным светом неба позади себя, как и сами звезды.

Сглотнув, желая, чтобы ее мысли закончились и напомнили ей, почему именно она должна его ненавидеть, она переместилась и села на край платформы, завернувшись в одеяло.

— Из тебя получается неплохая горгулья.

Его плечи вздрогнули в едином смехе, но он был слишком тихим, чтобы она могла его услышать. Он по-прежнему не смотрел на нее. Это беспокоило ее больше, чем могло бы быть.

— Ты спал?

— Нет. — Его ответ был краток. Короткий. И очень непохожий на него.

Почему ей казалось, что это ее вина? Что еще более важно, почему он ужалил? Она нахмурилась и провела пальцами по меху шкуры, лежащей на ее коленях.

— Что случилось, Валрой?

— Ты кричала во сне.

— Это… должно быть, это был кошмар. Извини, если это тебя побеспокоило, но это ты настоял, чтобы я спала в твоей постели, и…

— Ты умоляла меня остановиться. — Он отрезал ее. Ей это ужасно надоело. Но у нее не было времени поправить его за плохие манеры, так как он усмехнулся и продолжил, насмехаясь над ее тоном. — Нет, Валрой. Пожалуйста, не… пожалуйста, остановись… не делай мне больно. — Из него вырвался нечеловеческий звук, похожий на рычание какого-то огромного зверя. — Я ни разу не причинил тебе вреда!

Ой.

— Ты забрал меня из моего дома и…

— Это не преступление! — Его руки сжались в кулаки вместе с когтями крыльев. — Я фейри, Эбигейл. Я Валрой. Все, что я сделал для тебя — это то, чего от меня ожидают. — Его зубы сверкнули белизной в лунном свете, когда он морщился, пока говорил. — Я был создан, чтобы быть этим, и это то, что я есть, и все же меня ненавидят за это. Все, что я когда-либо делал, это то, что от меня ожидают!

Тишина.

Ой.

Она сделала паузу.

— Тебе не нужно так сильно наслаждаться этим.

Это заставило его рассмеяться. Это был усталый, подавленный смех. Он опустил голову, скрывая черты лица за темно-синими волосами. После долгого молчания он снова заговорил более спокойным голосом.

— Смерть. Жестокость. Разорение. Убой. Это мои права по рождению. Меня нужно бояться. Меня нужно ненавидеть. Я Неблагой принц.

Он встал и спрыгнул с колонны, изящно приземлившись на один из ковров, расстеленных на мраморном полу. Когда он выпрямился, он впервые взглянул на нее.