– Деньги, конечно, смешные, - небрежно говорю я.
– Но работа очень уж интересная. И потом... это, все-таки, мой проект. Не могу же я доверить его исполнение чужому дяде - на своей-то территории!

Сашка смотрит на меня супрематическими очами. Кажется, я не только себя удивил этой речью. Иностранцы же вздохнули с облегчением. Очевидно, пятьдесят марок за пленку по их меркам - совсем не деньги. Нелепая сумма. Я вдруг понимаю, что им было стыдно делать мне такое предложение. Что ж, повезло: русисты попались неопытные. Язык-то они выучили, словарный запас нагуляли, небось и Толстоевского наизусть вызубрили, и по Чехову рефератов написали больше, чем я съел котлет, но вот в интимных подробностях нашего бытия еще и не начали разбираться. Не понимают пока, что означает для безработного провинциального фотографа их предложение. И халва Аллаху!

– Но вам придется очень много ездить, - Стив делает мне последнее предупреждение.
– Вы почти не сможете бывать дома, и у вас не будет возможности работать на своей основной работе.

– Ничего не поделаешь, - лицемерно вздыхаю я.
– Всегда мечтал заниматься только искусством. Ради этого можно пойти на любые жертвы.

– Значит, ты сможешь сделать для нас русскую часть проекта? удовлетворенно резюмирует Клара.

– Я все смогу, - мой подбородок горделиво взмывает к небу.

– Все?
– ехидно встревает Торман.
– А сорок дней на одной ноге простоишь?

Что за нелепая идея?! И я решаюсь быть честным, чуть ли не впервые за сегодняшний вечер.

– Нет, - говорю, - сорок дней, да на одной ноге - это вряд ли. У меня вестибулярный аппарат хреновый.

Сашка удовлетворенно кивает, как следователь, которому удалось, наконец, вывести подозреваемого на чистую воду. Иностранцы наблюдают за нами с неподдельным интересом. Решили, наверное, что это наш местный национальный обычай - на одной ноге стоять. Своего рода "тест на мужика".

Глава 37. Бхима

Он - сильный, стремительный, страстный, необузданный, прожорливый.

Я дожевывал чуть ли не пятнадцатый по счету бутерброд (переступив порог родного дома, вспомнил, что не ел больше суток и теперь истерически наверстывал упущенное). Гости соизволили допить остатки моего бренди (порции вышли почти символические), вежливо что-то поклевали и теперь с нескрываемым интересом следили за моей трапезой. Тоже мне, естествоиспытатели...

Дитер, хихикнув, что-то шепнул на ушко Кларе. Та заржала в голос, смущенно косясь на меня.

– Увидев твои работы, мы решили, что ты аскет. Теперь Дитер говорит, что твои дорожные расходы влетят нам в крупную сумму...

– Это просто шутка, - поспешно объяснил Дитер, испугавшись, очевидно, что я могу обидеться и расторгнуть нашу давешнюю договоренность.

– Ничего, - невозмутимо мычу я, не потрудившись проглотить недожеванный бутерброд.
– Я действительно почти аскет. Но иногда срываюсь. Некоторые уходят в запой, а я - в зажор. Бывает такое со мной...

– "Зажор"...
– оживился Стив.
– Такое слово есть в русском языке?

Проникаюсь сочувствием к его лингвистической проблеме.

– Я его только что сконструировал. Смотри: слово "запой" происходит от слова "пить". От слова "жрать" такой производной нет, но я совершил насилие над родным языком, и теперь она есть.

– А, каламбур, - успокаивается Стив.
– Как у Кэррола.

– Куда уж мне до Кэррола...
– впрочем, сравнение мне льстит.

Глава 38. Бынаты Хицау

Согласно мифам, он живет в кладовой, и его могут увидеть только знахари...

Дело обкашляно. Торман отправляется за церемониальным коньяком в некое таинственное, одному ему известное место, где после полуночи можно купить не только тошнотворную подделку под благородный напиток, но и сам оригинал. Мои варяжские гости принимаются смотреть бессчетных "Едоков", благо я храню у себя не только пленки, но и пробные отпечатки. Маленькие, восемь на двенадцать, на самой дешевой бумаге, но все лучше, чем негативы рассматривать. Иностранцы наслаждаются, а я скучаю, поскольку видеть ее уже не могу, эту свою коллекцию жрущих.

Поэтому я просто сижу. Произвожу лирический осмотр собственного интерьера. Люстры у меня нет, комнату освещает множество мелких светильников, настольных ламп и прочей электротехнической дребедени: так гораздо удобнее, можно подчинять освещение сиюминутной прихоти, а не выбирать мучительно между ярким светом и полной темнотой. Вот и сейчас мы сидим в медово-желтом круге света, а по углам копошатся кусочки темноты - этакие домашние любимцы, почти ручные уже, в отличие от диких неукротимых тараканов...