— Ради нас. Ради нашего будущего. Ради нашего сына. Все было неправильно. Я во многом был не прав.

— А если их все это не убедило? Если напрасно?

Феррандо казался очень уставшим, но вполне довольным:

— Должно пройти время. Теперь только время покажет.

— Я люблю тебя! Люблю!

Амели повисла на его шее, припала к губам, жадно целуя. Она была счастлива так, что щемило сердце. Наконец, отстранилась:

— Но ведь ты солгал. Всему городу. Конклав никогда не заказывал статую.

Феррандо улыбнулся и притянул ее к себе, снова склоняясь к губам:

— А вот об этом никому не надо знать. Даже Конклаву.

Амели рассмеялась:

— Я полностью с тобой согласна.

Эпилог

Амели вошла в кухню, наспех приколола фартук:

— Что с миндальными пирожными?

Краснощекий поваренок деловито оглядел противни на столах вдоль стены:

— Подсыхают, госпожа. Скоро отправим в печь.

Амели подошла, деловито попробовала пальцем — схватилось, не липнет. Повернулась к поваренку:

— Реми, уже достаточно — выпекайте. Да заслонку хорошо проверь, а то снова кособокими выйдут. Вчера вся партия Орикаду досталась.

Мальчишка покраснел:

— Хорошо, госпожа.

Она повернулась к Перетте, которая у окна украшала живыми фиалками плетеную корзинку с печевом:

— Это кому?

Перетта посмотрела запись на листке:

— Для графини Момбаз, к завтраку. Пирог с вишней, булочки с абрикосовым повидлом, дюжина вафель и россыпь сахарного печенья.

Амели кивнула:

— Прекрасно. Добавь помадку на розовой воде и маленькую корзинку с белым кремом — они еще не пробовали.

Перетта улыбнулась:

— Конечно, госпожа. Помадка — страх какая вкусная!

Перетта больше не стояла за прилавком — следила за магазином и занималась заказами знатных домов. Ради этого даже выучилась читать и писать, чтобы вести записи. Чистенькая, крахмальная, в нежном розовом платье. Она сама теперь напоминала пирожное. И даже обзавелась женихом, который ждал ее каждый вечер после закрытия.

Перетта отставила собранную корзинку и вновь заглянула в листок. Уложила пирожки с требухой и открытый лимонный пирог. Амели поджала губы, покачала головой:

— Дай угадаю… Папенька…

Перетта улыбнулась:

— Господин Брикар не изменяет своими вкусам.

Амели улыбнулась в ответ, тронула Перетту за плечо:

— Положи и ему помадку.

Отец вел себя, как совершенный ребенок. Теперь даже яростно отрицал, что не одобрял когда-то увлечение дочери. Только гордился. Да так, что едва не лопался от важности. А по поводу пирожков с требухой они с Феррандо были совершенно единодушны. Впрочем, четырехлетний Доменик полностью поддерживал отца и деда.

Сын с визгом вбежал в кухню, кинулся к Амели. В одной ночной сорочке и башмаках. Она подхватила его на руки и расцеловала в розовые щеки. Только потом на пороге показались няньки. Одна молоденькая, семнадцати лет, а вторая постарше. Статная и степенная. Она всплеснула руками:

— Госпожа, ума не приложу, как это у молодого господина получается!

Она спустилась, протянула руки, забрать мальчика, но Амели отвернулась:

— Я беременная, а не больная, сударыни! А мой сынок — он же как пушинка!

Амели закружилась по кухне под звонкий хохот Доменика. Сколько смотрела — столько не могла насмотреться. На черные блестящие кудри, на синие глаза. Но порой пробирала такая жгучая ревность! Ну, ни единой черточки. Он был совершенной копией своего отца, как тот и предсказал когда-то. Амели отчаянно надеялась, что теперь будет девочка. Крошечная, светловолосая. Ее девочка! Ноона строго-настрого запретила Феррандо озвучивать свои магические прогнозы. Хотела все узнать, когда придет время. Как и положено.

Она щелкнула сына по носу:

— А сейчас умываться, радость моя, одеваться — и к бабушке Соремонде! А потом придет учитель.

При упоминании об учителе мальчик скривился. Няньки унесли Доминика. Амели проверила заварной крем, вымешенное песочное тесто. Постучала пальцем по столу:

— Софи! Этого мало. Нужно еще столько же. И почему все на столе — ставь на холод!

Теперь на кухне работала одна повариха и шесть поварят. Но рук все равно не хватало, печево разлеталось по городу со скоростью ветра. Нужно будет выкупить вторую половину здания. Если, конечно, Феррандо найдет для этого время.