— Не знаю! — буркнула она.

Стул скрипнул, когда я откинулся на спинку.

— А может, все-таки знаешь, — сверля ее глазами, медленно продолжил я. — Может, ты вообще стоишь за всеми покушениями на меня?.. В таком случае тебе светит долгий срок в куда менее удобной комнате, чем эта…

— Что за бред? — поморщилась Карина в углу. — У тебя нет доказательств!

— Ты сама дала мне на крыше все доказательства, когда привела ко мне убийцу.

— Это был телохранитель, — отрезала она.

— Не заметил, — возразил я.

Комнату ненадолго окутала тишина. Из коридора тоже не доносилось ни звука. Неудивительно: по прочности стен местечко напоминало настоящий бункер — один из тех, где человек может с легкостью пропасть навечно.

— Ее можно допросить методами небесного суда, господин, — услужливо подала голос Вэл.

— Или попытать! — воодушевленно предложила Крис.

— Да я тут вообще ни при чем! — запричитала из угла Карина. — Правда, не знаю! Он сам на тебя накинулся! Будто с ума сошел!..

— Кто он? — я не сводил с нее глаз.

— Обычный наемник, что подешевле, — затараторила она, испуганно косясь на хранительниц. — Папа нанял его после твоего дурацкого торта…

Слушая, я серьезно задумался. Мог ли все это организовать ее папа? В молодости он прокутил состояние, которое ему досталась от отца, бабушкиного родного брата. А десять лет назад, практически банкрот, перебрался с семьей в Петербург, где бабушка взяла его на работу в наш банк — причем не просто служащим, а директором по экономическому развитию. В принципе, перед княгиней он стелился, ко мне же относился примерно так же, как и его дочь. Вот только моя кончина не принесла бы им ничего и наследниками огромного состояния Воронцовых не сделала — это я знал наверняка. Однако эту семейку, которая только и живет за наш счет, но при этом льет гадости на нас, уже давно надо было поставить на место.

— Правда, Илья, — Карина уже всхлипывала, — я ни при чем! Ничего не знаю…

Я молча перевел глаза на нее. Вжимаясь в угол, она растирала слезы по щекам и жалостливо шмыгала носом. Конечно, ведь рядом не было ни охраны, ни любимого папочки, ни болтливых подружек. Что ж ты не была такой жалкой, когда говорила мерзости про меня за моей спиной? Тогда ты была смелой. Какие же люди смелые, когда знают, что их прикроют, и какие же жалкие, когда понимают, что прикрыться некем. Так может, стоит думать, что говоришь, “до”?.. А ей бы подумать точно не помешало. Вот пусть и подумает в одиночестве.

В любом случае эта заноза больше не заслуживала внимания. Я достал из кармана маленькую черную книжку с золотыми углами и, пролистав, вычеркнул оттуда строчку.

“29. Аксакова Карина”

Стул скрипнул, когда я поднялся.

— А меня когда выпустишь? — мигом встрепенулась Карина.

— Тогда, — ответил я, убирая книжку в карман, — когда пойму, что тебе можно верить.

А еще, что можно верить твоему папочке. Но племянником пусть занимается бабушка — у меня и без него дел полно.

— То есть ты оставишь меня здесь? — возмутилась сестрица.

— Кормить будут три раза в день. Туалет работает и телевизор тоже. Наверное.

Ее лицо резко вытянулось.

— Но кормить будут точно, — заверил я.

— Да я тебя ненавижу просто! — со злостью прошипела Карина. — Чтоб ты уже поскорее сдох!..

Она что правда думает, что после такого я ее сразу выпущу? Не оборачиваясь, я направился к двери. Стоило нам с хранительницами выйти и провернуть ключ, как по ту сторону раздались быстрые сердитые шаги. Похоже, кто-то уже освоился в новом доме.

— Сука! Урод! — следом она заколотила по двери. — Ненавижу!.. Выпусти меня!..

— Может, ее еще немного допросить? — спросила Вэл, шагая следом за мной по коридору.

— Или попытать? — мечтательно протянула Крис.

Чем дальше, тем неразличимее становились крики за дверью, превращаясь в одно невнятное “бу-бу-бу”.

— На сегодня, — отозвался я, — допросов, пыток и убийств достаточно. У меня сейчас светское мероприятие…

А это Крис))

— Ваше Сиятельство, Илья Андреевич, кто, по-вашему, стоит за покушениями?

Еще одна вспышка ярко сверкнула прямо в глаза. У здания нашего Фонда, в самом центре столицы, недалеко от Исаакиевского собора, сегодня было не протолкнуться. Непрерывным потоком подъезжали автомобили. Сверкая улыбками и бриллиантами, наряженные гости поднимались по застеленным красной дорожкой ступеням и под вспышки камер заходили в здание. Журналисты гудели как рой бешеных пчел. Те, которых пригласили официально, ждали внутри. Остальных же не пустили дальше входа, и вот теперь они плотной толпой напирали на ограждение, даже отсюда пытаясь урвать как можно больше и не ограничиваясь одними лишь фотографиями.