Артур, мол, тоже в подростковом возрасте «Лимонку» почитывал, а теперь образумился, в банке должность хорошую занимает.

Артур – это, если вы помните, мой старший брат. Нынче он в религию ударился. На восемнадцатилетие мне «Святое Евангелие» подарил. Об этом типе я вам ещё расскажу потом. Если успею, конечно.

Отец забыл только, что я – это тебе не Артур. Об этом он вспомнил потом.

Вот пишу я это всё, а за окном началась буря.

Картинная, почти эпическая. Всё небо потемнело, и на улице стало темно, как ночью. Густые серые тучи скрыли в своих липких объятьях и Сити, и дальний горизонт вообще, и, кажется, вот-вот поглотят и ближайшие дома, и меня, и весь мир. Совсем ничего стало не видно. Лишь изредка мир озаряется на секунду синими всполыхами молний.

Исчезли все звуки, кроме крупной дроби могучими каскадами изливающихся с неба капель да редкого оглушительного грохота с неба.

Через открытое окно вода натекает мне в комнату и пропитывает собой старые школьные учебники.

Откуда-то издалека, из парка или с Поклонной горы, доносится ещё сквозь мерный стук дождевых капель приятная расслабляющая музыка…

Однако вернёмся к делу.

То, что изначально было принято отцом за «болезни роста», в действительности оказалось многообещающим началом моей карьеры профессионального революционера.

Тогда, впрочем, я и сам не мог правильно оценить это своё влечение к этой загадочной и прекрасной науке, – политике...

Это было сродни увлечению какой-нибудь красивой девушкой.

Тебе просто хочется её – и всё тут!

Тогда я и сам не понимал, так и останется ли эта страсть курьёзом юности, «болезнью роста» или же выльется во что-то большее, станет «многообещающим началом» чего-то великого и жуткого.

В конце концов оказалось второе. И это, надо сказать, даже меня сперва удивило.

Но довольно толочь воду в ступе!

Пора браться за дело.

В предыдущей главе я в общих чертах описал свою жизнь в 737-й школе.

В этой я хочу по возможности коснуться основных событий, сопровождавших моё там пребывание.

Почему только основных – сейчас объясню.

Изначально я хотел рассказать обо всех моих сколько-нибудь важных приключениях, но потом подумал, подумал да и решил отказаться от этой идеи.

Связано это в первую очередь с тем, что жизнь моя тогда проходила под лозунгом «Каждый день по приключению!».

Да, в 737-й я жил очень насыщенной жизнью. Пожалуй, за всю мою остальную жизнь со мной произошло меньше событий, чем за те два с лишним года, пока я там учился.

Рассказывать обо всём я, конечно, не стану. Времени у меня мало, а потому писать надо в первую очередь о важном. Похабные анекдоты и потом рассказать успею.

Книга уже и так разрослась, а если я сюда запихну все те многочисленные истории, участником или свидетелем которых я стал, то она и вовсе распухнет до размеров «Человеческой комедии» Бальзака.

Более того, если я начну излагать здесь все эти сюжеты, каждый из которых достоин если не отдельного романа, то уж во всяком случае новеллы, то это просто разорвёт единый сюжет романа, и он превратится в некую современную версию «Декамерона», а этого мне совсем не надо.

Хотя нет.

Это будет не «Декамерон», а «Хилиомерон».

Историй этих просто ужасающе много. Я сам иногда удивляюсь их количеству.

Возможно, всё это огорчит некоторых читателей.

Думали, мол, наконец-то порно, а тут такой облом.

Не расстраивайтесь!

Порнухи вам и так хватит. Я надеюсь, во всяком случае.

Что же до всех этих историй, то я вам скажу: хотя их и много, все они довольно однообразны и вращаются вокруг нескольких ключевых тем. Это секс, бухло, обжорство и рабство.

Разнообразием они не отличаются. Иногда там и вовсе меняются лишь имена действующих лиц.

Это что касается полноценных историй.

Теперь об анекдотах.

В нашем школьном фольклоре мне довелось занять место поручика Ржевского. Анекдотов про меня ходит множество.

Как это вышло – сейчас расскажу. Начнём с того, что Нина Ивановна содержала при себе целый штат доносчиков, осведомителей и провокаторов. В роли оных почти всегда выступали самые тёмные, самые забитые и напрочь лишённые сознания младшеклассники.

Старая немка сперва запугивала их до заикания, а потом заставляла доносить на своих товарищей.

Посредством столь бесстыжего шпионажа старуха всегда знала, что происходит в школе.

И хотя стукачей постоянно ловили и били за школой чуть ли не до полусмерти, уничтожить их как явление было совершенно невозможно.