Это потом он окончательно скурвился и забухал. А тогда был ещё ничего. Так, полезный идиот.

Я прошёл через двор со злыми собаками, поднялся по узенькой бетонной лестнице и оказался в мрачной, но довольно просторной комнате.

В самых невероятных позах там стояло, сидело и лежало в общей сложности человек тридцать.

Посреди комнаты стоял ломящийся от хорошей жратвы стол.

Кондратенко пригласил меня к трапезе.

От еды я отказался. Сказал, что тороплюсь.

Я быстро рассказал коммунарам и всем присутствующим о себе, о своём уголовном деле. С собой у меня было несколько леворадикальных книжек.

Их я решил подарить коммуне.

Собственно, эти книги и были предлогом для посещения коммуны. Дескать, отвезу вам кое-какую литературу из дома.

Как оказалось, в коммуне праздновали сейчас день рождения.

Кондратенко всё время говорил что-то невпопад и то и дело извинялся и передо мной, и перед гостями.

Извиняться было не за что, но он всё равно продолжал.

Итак, я приехал, поднялся, а там вместо мероприятия день рождения празднуют.

Оказалось, день рождения одной крутой активистки. Оказалось, речь шла про Соню Звереву.

Когда я вошёл, из-за праздничного стола поднялась именинница. Красивая молодая девушка с горящими живыми глазами, очень пухлыми щёчками и рыжими волосами до плеч.

Она выгодно отличалась ото всей той публики, что я встретил в Башне. Вообще там какие-то панки обретались, всякие оборванные непонятные хиппаны и прочий сброд.

Вот и на дне рождения так было: толпа человек тридцать, и все как один то панк с ирокезом, то тощий наркоман с розовыми волосами, то винишко-девочка непонятно как одетая и так далее.

Соня же – в классическом платье под пятидесятые, в строгих туфлях на невысоких каблуках, с длинными вьющимися рыжими волосами. А взгляд – Боже, что за взгляд. Хищный такой, но при этом развратный. И глаза маслянистые, чуть прищуренные. Что-то азиатское в них было. Ну, когда говорят: «азиатчина», «китайщина». Вот оно самое.

На ней было простое ситцевое платье вроде тех, что носили в нашей стране в сороковые и пятидесятые. Ножки её были обуты в потёртые кожаные туфли на толстом, не слишком высоком, но и не низком каблуке.

Шла она резко, лихо мотая из стороны в сторону своей пятой точкой. На её лице была безразличная ко всему усмешка. Взгляд её был опытен и до невозможности похотлив.

Я писал выше, что Алиса Орлова выглядела как ангел. Соня выглядела как демон-суккуб. Смотрела она так, будто сейчас сожрёт. И улыбка казалась будто даже зубастой, как у злодеев в аниме.

У неё было стройное тренированное тело. При этом она была совсем не худа.

«Какая ты красивая, Соня! – подумал я. – Вот только худенькая слишком. Тебе бы набрать килограмм восемь жирка, – вообще было бы идеально!».

Соня поздоровалась, представилась, а затем крепко обняла меня. Я почувствовал, как её пухлые мокренькие ладошки плотно сжимают мою шею. На секунду мне стало боязно.

Короче, я тогда наговорил прилюдно кучу всего. Сказал, что надо, наверное, мне продать квартиру, купить несколько карабинов «Сайга» и начать охоту на чиновников и буржуев. Рассказал, что я судим, показал свою первую научную монографию.

Все на это смотрели косо, но в глаза улыбались, хоть и натянуто. Сонечке же это всё явно понравилось. Она вспомнила меня, узнала. Глаза её вновь загорелись, и она позвала меня на коммунальную кухню. Там мы разговорились как следует.

Поговорить обо всём нам не удалось: я торопился домой, а она – к своим гостям.

Однако же парой реплик мы обменяться успели.

Соня, конечно, помнила меня и поэтому недолго думая заявила, что нам нужно воссоздать RAF или создать что-то подобное ей.

Я, конечно, сказал, что это действительно так и именно это мы и должны сделать.

Она сказала, что я интересен ей. Попросила написать на бумажке мои контакты. Я дал ей свой адрес в «Telegram’е» и адрес почты Riseup. Она тоже дала мне свои контакты.

«Напиши мне сегодня…» – ласково сказала она и поцеловала меня в щёчку.

Моё тело будто обдало жаром из стоящей рядом огромной печи. Сердце забилось быстрее, а дыхание участилось. Никогда раньше я не ощущал ничего подобного.

Я попрощался и пошёл.

Когда я выходил на улицу, Солнце уже опускалось за горизонт. Я думал, что забегу в коммуну на пятнадцать минут. Вместо этого остался на полтора с лишним часа.

Быстрым шагом я направлялся к метро.

В моей жизни начинался совсем другое время.