Вот, собственно, и всё!

Как ты понимаешь, народ во всём этом вообще никак не участвует.

Поставленные цели достигаются здесь соответствующими методами. Основные среди них – интрига, обман, подкуп, провокация, заговор, переворот, террор.

При этом террор здесь применяется совсем не ради агитации. Он используется либо для того, чтобы запугать врага, либо для того, чтоб этого врага физически уничтожить.

При таком ведении дел агитация, как ты понимаешь, вообще не нужна.

Кого агитировать-то?

Твои люди и без того знают, за что сражаются, а народ и агитировать бесполезно. Он тебя всё равно не поддержит.

Но всё так, прелюдия. Теперь к делу.

Понимаешь, если ты держишься в политике демократического принципа, – тебе необходима программа.

А как ты иначе будешь завлекать к себе народ?

Да, без программы тут никуда.

Более того, демократический принцип (в идеале, разумеется) предполагает, что в случае прихода к власти ты эту программу должен худо-бедно реализовывать.

Конечно, можно забить на свои обещания, но это часто выходит боком. Если ты будешь постоянно обманывать людей, то рано или поздно потеряешь их поддержку. А вместе с ней и власть.

Поэтому хоть что-то из своей программы тебе сделать всё же придётся. Ну, уж по крайней мере попытаться сделать.

Да и вообще демократический подход предполагает, что у политика есть взгляды, которые он должен отстаивать.

Но это, разумеется, в теории. Как бывает на практике, ты и сам превосходно знаешь.

Аристократический подход смотрит на это иначе.

Говорить правду здесь – категорически не требуется.

Напротив, тебе необходимо постоянно лагать всем подряд. Говорить ты должен одно, думать – другое, а делать – третье.

Итак, с этим всё понятно.

Вот и отлично.

Наконец, cher ami, мы добрались до сути того, что я хотела тебе сказать.

Понимаешь, мы с Аввакумовой смотрим на политику аристократически.

Свои планы мы держим в тайне. Ничего дельного мы не скажем.

Напротив, для ублажения твоих ушей мы будем молоть всякий вздор, не имеющий ничего общего с реальностью.

Этим, собственно, Юлька в тот вечер и занималась.

Впрочем, как по мне, Аввакумова в подобных делах явно перегибает палку.

Кое-что она сказала верно: мы действительно хотим, чтобы Россия раком стояла, а мы её в жопу трахали.

Тут уж нам скрывать нечего. Что правда, то правда.

Но вот всё остальное, что она сказала тебе, – это, мягко говоря… Впрочем, не будем об этом. Многое там сказано по делу, но зачем же подниматься до такого пафоса?!

Нам не нужеы политические программы, понимаешь?

В своих действиях мы не руководствуемся идеологией. Следовательно, нам не нужно эти действия ни с какой идеологией согласовывать. Мы повинуемся лишь собственным прихотям.

Ну, а уж свои прихоти мы и без дурацкиз брошюрок знаем. Поэтому программы нам не нужны. Нам нужны мануалы.

Oui, nous voulons manuels! C’est manuels qu’il nous faut! Les manuels de la CIA!

Знаешь, дам тебе один совет, ma belle.

Побереги нервы, – не слушай меня! И выбрось заодно из головы всё, что я тебе сказала раньше. И всё, что тебе Юлька наговорила, – тоже выбрось.

Я никогда не говорю правды. Я постоянно лгу. Даже когда я говорю, что постоянно лгу, – я всё равно лгу.

Так что расслабься и не напрягай мозг.

Выпей-ка лучше чаю!

Света протянула мне большую фарфоровую чашку, наполненную очень крепким чёрным чаем. Я выпил её содержимое залпом, а после откинулся на спинку дивана. Я запрокинул голову и совершенно опустошённым взглядом уставился в потолок.

– Ты расстроен? – слегка волнительным тоном спросила Света, заглядывая мне в глаза.

– Да я малость в шоке, – спокойно ответил я, ловя её милый тёплый взгляд.

– Ну, это пройдёт! – сказала Солнцева.

Я повернул голову и снова посмотрел на Свету. Теперь она смотрела уже не на меня, а на гладкую поверхность журнального столика.

– Вы с Юлькой – настоящие правые, – равнодушно произнёс я, обращаясь как бы не к Солнцевой, а ко всей вселенной.

Услышав эти слова, Света резко повернулась ко мне лицом. Один из её глаз был прищурен теперь сильнее обычного, губы поджаты. Выглядела она несколько удивлённой, но не сильно. Казалось, она была готова была презрительно-надменно процедить сквозь зубы: «И-и-ишь ты!».