Поражало меня в этих людях то, что они вовсе не были одержимы жаждой наживы. Помню, Юлька Аввакумова любила повторять: «Нет ничего смешнее жадного человека.».

Да, эти люди создали настоящую подпольную империю. Они развернули огромный преступный бизнес, постоянно приносивший им грандиозные прибыли. Однако же интересовали вовсе не деньги.

Тоня Боженко часто повторяла: «Я не такая дура, чтобы единственный смысл жизни искать в погоне за деньгами. Деньги интересуют меня лишь как необходимое для достижения конечной цели средство. Конечные же мои цели – немеркнущая слава и не-е-ео-о-огра-а-ани-и-иче-е-енна-а-ая вла-а-асть!».

Света Солнцева писала замечательные стихи. Притом стихи она писала не только на русско языке. Она ведь и на латинском сочиняла, и на немецком, и на французском. Впрочем, она и сейчас продолжает писать стихи. Правда, раньше она писала в основном на русском и латинском. Сейчас по большей части пишет на французском и немецком. Оно и понятно: Света нынче в Бельгии живёт. Среда всё-таки очень сильно влияет на подобные вещи.

Юлька Аввакумова тоже писала стихи раньше и продолжает это делать сейчас. Правда, она всегда писала только на трёх языках: русском, французском и итальянском. Сейчас стихи на русском она уже почти не пишет. Почти все её новые стихотворения написаны на французском.

Что интересно, и Света, и Юлька одинаково не признавали английский язык. Его они всегда считали попусту негодным для того, чтобы писать на нём стихи или даже изысканную прозу. Англосаксонское наречие по их мнению в лучшем случае годился лишь для того, чтобы писать на нём пошлые песенки и дамские романы.

Вот, помню, было у Светы Солнцевой одной хорошее стихотворение. Как и все другие её стихотворные произведения, оно было напечатано некогда в «Журнале патриотического школьника». Стихотворение это называется «Наставление». Его текст я привожу далее:

Деньги, сокровища, тачки и виллы, –

Богатства сосчитаны все до гроша.

Но вот ты стоишь у разверстой могилы:

Одна у тебя теперь только душа.

Ковёр из персидского шёлка истлеет,

Съест ржавчина быстрой «Феррари» мотор,

Счёт в банке швейцарском стремглав опустеет,

Похитит из сейфа сокровища вор.

Подвержена жизнь изменениям быстрым:

Сегодня начальник, – а завтра ты раб,

Вчера был в фаворе ты чьим-то присным,

А нынче пополнил число падших баб.

Так в жизни всегда эфемерно богатство:

Сегодня есть деньги, а завтра их нет.

Ты был господин, затем попал в рабство:

И смерти желаешь, и проклял весь свет.

На золоте счастье своё кто воздвигнет,

Будь то торгаш или знатный купец, –

Лишившись тех денег, тотчас же погибнет.

Такой человек – лишь ничтожный глупец.

Однако же есть в нашей жизни явленье,

Что смерти не знает в природе своей.

Оно как река, как огонь, как сраженье:

Над пеной возносится жалостных дней.

Это явление – слава мирская,

Что смерти не знает и вечно живёт.

Лежит капитал, понемножечку тая, –

А слава разносится, громко поёт.

Христос был бродяга в лохмотьях подранных

Но в церкви портрет наблюдаем мы чей?

В его времена жило много богатых,

Но много ли вспомним мы тех богачей?

Погибни во имя немеркнущей славы,

Чтоб имя твоё прогремело как медь,

На мраморный бюст чтоб молились оравы!