Собственно, вскоре после того, как мы обнаружили в лесу это странное место, нам впервые пришло в голову там порыться. Мы взяли лопату и отправились на раскопки. Перерыли мы там всё, что смогли. Нашли пару монет екатерининской эпохи. Когда мы на следующий день вернулись к руинам для того, чтобы найти ещё что-то, – удивлению нашему не было предела. Все выкопанные нами ямы были зарыты. Вершина странного постамента снова сделалась абсолютно выровненной чёрной поверхностью. От вырытых нами ям не осталось никаких следов.

С тех пор сколько бы мы раз ни перекапывали то место, – всякий раз к следующему нашему его посещению оно приобретало первозданный вид.

Это весьма необычно, согласитесь?

Впрочем, даже такие странности не шли ни в какое сравнение с тем, что мы ещё видели в тех местах.

Помню, повстречал я как-то на тех руинах самое настоящее привидение.

Как сейчас помню тот случай. Это был пасмурный и ветреный летний день. Да, это случилось холодным летом две тысячи седьмого. Помню, как тревожно дрожали листья могучих тополей, сплошной стеной окружавших то странное место.

Я наклонился над ямой и копал себе, стараясь вытащить из глубин постамента что-нибудь стоящее. Дедушка в это время отошёл в кусты по срочной нужде. Бабушка сидела на нижней ступеньке каменной лестнице, подложив под себя в качестве сидения прочитанную газету. Она плохо спала в предшествующую ночь, а потому очень быстро задремала. В результате этого я оказался на вершине в полном одиночестве.

Итак, я рыл.

Вдруг я краем глаза заметил, как нечто белёсое промелькнуло где-то в полуметре от меня. Я поднял глаза и увидел перед собою нечто. Боже, честно говоря, лучше бы я тогда глаз и не поднимал!..

На расстоянии вытянутой руки от меня стояла наряженная в грязное от земли и крови белое платье женщина. Юбка доходила ей до самых щиколоток. Местами платье было порвано. Женская грудь вываливалась из раскроенной материи как на известной картине Делакруа. Оголённые руки женщины также были измазаны в земли и засохшей теперь бордовой крови. В её животе я заметил маленькую тёмную точку, напоминавшую рану от стилета или кортика. На посиневших губах была заметна спёкшаяся кровь. Глаза были как стеклянные.

По всей видимости она вовсе не собиралась сделать мне что-то плохое. Женщина просто стояла и смотрела. Не на меня, а куда-то в пространство. И думала она, наверное, о своём. Если, конечно, вообще о чём-то думала.

Так я смотрел на неё, смотрел, а потом, когда мне надоело, я просто крикнул что есть мочи: «Бабушка! Иди сюда!». При этом я отвернулся от призрака прочь и посмотрел в сторону каменной лестницы. Когда де я повернулся назад, – женщины уже не было.

Вот, что случалось иногда на тех самых руинах!

Да и вообще: всякий раз, когда я бывал в тех местах, – то непременно ощущал там присутствие зла. Иногда это странное ощущение его присутствия могло перейти даже в панический ужас.

Вот, помню, случилось как-то раз с нами такое. Это тоже было летом две тысячи седьмого года.

День был солнечный. Мы с дедом и бабушкой копались на вершине постамента. Тут вдруг в одну секунду солнце исчезло, подул сильный ветер, а листья деревьев жутко затрепетали. Заметьте, – не тревожно, не грозно, а именно жутко! Этот звук напоминал ни то хруст ломающихся костей, ни то отвратительное шипение какой-то ядовитой змеи. Всех нас охватил ужас. Странный треск листьев нарастал с каждой секундой. Теперь он уже напоминал не столько шипение змеи, сколько омерзительный, сводящий с ума белый шум. Прошло ещё секунд тридцать, и сквозь эту чудовищную музыку начал прорываться тихий, едва различимый детский плач. Дул жуткий штормовой ветер, вокруг стало темно так, будто уже наступили сумерки. Всё небо было затянуто непроглядными свинцовыми тучами. Нам на головы срывались первые капли дождя. Раздававшийся со всех сторон плач становился всё громче, переходил в ужасающие, полные боли стоны, в которых всё отчётливее различались слова: «Не бросайте нас!.. Чтоб вы сдохли!..».

Мы мигом похватали наши вещи и безо всякой оглядки бросились бежать прочь от этого страшного места. Ужасу нашему в тот момент не было предела.

Когда мы вернулись домой, то строго решили, что больше мы к этик руинам никогда в жизни не сунемся. Однако де через три дня мы снова отправились на то де самое место.

Вот, какой огромной притягательной силой оно обладало!

Однако же вернёмся в тот самый майский день, о котором я до этого говорил.

Итак, мы выбрались к тем самым руинам и устроили возле них привал. Надо сказать, значительная часть купленных бабушкой сладостей к тому времени была мною безжалостно съедена. Мы, однако же, сумели немного отдохнуть и перекусить.

Сам процесс поглощения еды я здесь описывать не буду. Это вновь утянет нас в сторону от темы.

Итак, мы как следует отдохнули и подкрепились. Теперь можно продолжать путь.

Спустя минут тридцать блуждания по диким зарослям, мы наконец выходим на разбитую асфальтовую дорожку. Бурьян пробивается через широкие трещины в чёрной асфальтированной поверхности. Да, асфальт здесь не светло-серый, как на городских улицах, а именно чёрный. Чёрен же он потому, что здесь на него почти не оседает городская пыль, поднимаемая автомобилями.