— Интересный выбор, интересный… и что, нам стоит ждать от вас каких-нибудь революционных открытий?

Без ножа режете, Ваше Сиятельство!

Я слабо улыбнулась:

— Я пока только аспирантка, лорд Пэриш. О значимости моей работы судить не мне.

— Достойный ответ скромной девушки, — похвалил меня граф и на этом его любопытство наконец исчерпалось. — Что ж, всего доброго, госпожа Трейт. Был рад познакомиться.

— Большая честь для меня, Ваше Сиятельство, — я склонила голову, и мужчина отбыл.

Я проводила его тоскливым взглядом.

— Я рад, что тебе есть, с кем здесь поговорить, — прозвучало над ухом, и я обернулась.

Уолтер легонько чокнулся своим бокалом о мой и сделал глоток.

— Это был глава департамента контроля магии.

— Я знаю.

— Можно я поговорю с ним про фон?

— Конечно, — Энтони ухмыльнулся углом рта, — нет. Вся информация про магфон и результаты твоих исследований в течение года принадлежит мне. Идем, концерт вот-вот начнется.

Я одарила промышленника очередным укоризненным взглядом — ну как можно быть настолько равнодушным к судьбе человечества? — но приняла предложенный локоть и позволила сопроводить себя в концертный зал, где волшебный голос оперной певицы на некоторое время заставил меня позабыть обо всех сложностях и о том, что сидящий рядом мужчина мне глубоко неприятен.

— Ты что, плачешь?

— Ничего я не плачу! — возмутилась я, смаргивая предательские слезинки, пока вокруг нас с шорохом и скрипом двигались стулья — концерт закончился, божественный голос растаял под сводами зала, аплодисменты стихли, и люди пришли в движение, готовясь после духовного голода утолить телесный.

— У тебя блестят глаза.

— Это от восторга! Драматическое колоратурное сопрано… ты знал, что это крайне редкий певческий голос? А орнаментация какая! Виртуозно импровизирует. Не удивительно, что она живая легенда… неужели, ты еще где-то слышал подобное?

Я тоже поднялась, мысленно еще витая в отголосках звучавшей в ушах арии.

— А как же! Коты в марте под окном такие орнаменты выдают — любого в оперу бери без предварительных прослушиваний, — саркастично хмыкнул Уолтер, которого мой восторг как будто бы задел за живое, хоть я и в упор не могла понять — чем.

— Я начинаю склоняться к мнению, что ты и в голосах сирен нашел бы к чему придраться!

— Все зависело бы от того, как эти сирены выглядят… — но под моим гневно-возмущенным взглядом Энтони внезапно сдал назад: — Ладно, признаю, она в половину не так плоха, как другие примадонны, которых мне приходилось слушать.

— Ну с такой характеристикой от вас, господин Уолтер, — отчеканила я, — госпожа Вальди может быть уверена, что ей нет равных в ее деле.

— Ладно, уговорила, в одно из свиданий мы пойдем в оперу. И ты приобщишь мою невежественную натуру к этому тонкому искусству.

— Я на такой неблагодарный и бессмысленный труд не нанималась!

— То есть — в оперу не пойдем?

— Естественно, пойдем! Но приобщать не буду! Я буду наслаждаться, а если тебе будет от этого мучительно, то наслаждаться вдвойне!

Энтони не выдержал и хохотнул, да так громко и выразительно, что на нас обернулись сразу несколько человек. И я резко стушевалась — ну вот, теперь они подумают, что мы с этим типом приятно проводим время!

Ладно, зато это служит доказательством, что я свою часть сделки держу, а это значит — минус одно свидание! Надо только, чтобы Уолтер из вредности не отминусовал оперу…

— Голодна? — отсмеявшись поинтересовался Энтони и, не дожидаясь ответа, потянул меня к фуршетному столу.

И снова люди в круговороте — подходят, уходят, глазеют, расспрашивают.

Я закидывала в рот крохотные, но чрезвычайно вкусные тарталетки, запивала их прекрасным вином, краем уха вслушиваясь в ведущиеся рядом беседы и даже время от времени в них участвуя, и в самом деле почувствовала себя расслабленной.

Уолтер был прав. Совершенно нечего оказалось здесь бояться.

Через некоторое время, когда приглашенные утолили первый голод, музыка из ненавязчивой сделалась отчетливо танцевальной и главный врач госпиталя, поблагодарив всех присутствующих за щедрость (право, не за что!), пригласил на танец вдовствующую герцогиню Сорсмейт, одну из главных меценатов королевства.

Я медленно перевела взгляд на Энтони.

— Вы позволите, госпожа Трейт? — с удивительным почтением поинтересовался он и, подхватив мои пальцы, поднес их к губам.

Казалось бы, перчатки должны были оградить меня от лишних тактильных ощущений — но нет: мурашки по коже и дрожь по позвоночнику. Предлагаю во всем винить пронзительные ноты вейлинского вальса.

— Я не очень хорошо танцую, — сочла необходимым предупредить я, пока промышленник вел меня к центру зала.

— С хорошим партнером это не имеет значения.