Интересно, какой он на вкус?..

Эту мысль додумать я не успела, потому что Энтони подхватил меня под попу, отрывая от пола. Я ойкнула, обвивая его руками за шею, и изумленно уставилась на него сверху вниз.

— Ты невероятно красивая, — совершенно серьезно сообщил мне Тони.

— Ты тоже, — храбро признала я очевидное. И поцеловала.

А потом…

Холод покрывала под лопатками. Жар чужих губ на… везде. Невероятная легкость в голове. И удивительно приятная тяжесть мужского тела. Страх. Смущение. Восторг. Боль. Удовольствие. Все сразу, все вперемешку. Все слишком — и одновременно так, как надо.

И немножко удивление со стороны — неужели это мое тело выгибается навстречу мужскому, мой голос стонет, не в силах сдержаться?

Неужели это я?..

Выходит, что я. И мне хорошо.

С ним.

Мне хорошо с ним.

И теперь я точно знаю, что ни о чем не буду жалеть.

В комнате тихо. Только что ее наполняли такие звуки, за которые от нашей с Флорой соседки снизу безнадежно пострадала бы батарея, а теперь тихо настолько, что едва слышно чужое дыхание.

Я думала, что эта тишина будет неловкой, но она оказалась на удивление уютной. Настолько, что даже не хотелось ее нарушать. Но у меня был вопрос. Правда, поднимать ради него голову было ужасно лень и нет сил, и поэтому вопрос я задала не столько Уолтеру, сколько его груди:

— Почему ты передумал?

— М? — вопросительно протянул Тони, и этот звук отдался забавной вибрацией там, где прижималось мое ухо.

Его пальцы перебирали мои волосы, зарывшись в них всей пятерней, и это было так приятно, что сосредотачиваться на каких-то внятных размышлениях, было ужасно тяжело. Но это был важный вопрос.

Который, возможно, стоило задать до, а не после, но тогда моей мозговой деятельности хватало только на то, чтобы переживать о принятом решении.

Возможно, мне стоит пересмотреть мои представления о себе, как об умной женщине.

— Почему ты передумал, и решил попытаться продолжить наши отношения?

— Почему ты решила, что я передумал?

Неудачно упавшая прядь щекотала мне нос, я сдула ее и почесала переносицу.

— Потому что ты прислал мне цветы спустя неделю.

Пальцы в моих волосах замерли, и я воспользовалась этим для того, чтобы все-таки поднять голову и посмотреть Энтони в глаза.

Вид у мужчины, надо признать, был такой удовлетворенно-довольный, что это было даже немного лестно.

— Я по тебе соскучился, — признался Уолтер с той легкостью, которой мне вряд ли когда-то удастся достичь в межличностных разговорах. — Поэтому и передумал. А почему передумала ты? Не поверю, что именно розы добили твою оборону.

Ну, так нечестно, почему я тоже на интимные вопросы должна отвечать?!

— Я… тоже соскучилась. Наверное.

— Наверное? — Тони сдвинул брови.

— Ну, просто, когда ты смотришь на меня с таким самодовольным видом, то я начинаю думать, что не так уж и соскучилась, и вообще зачем мне все это надо, но отступать было уже как-то неловко, да и потом ты мне уборщицу обеща… ай!

Щипок за попу был крайне коварным. Подлым, я бы даже сказала!

— За что?!

— За «наверное», за «самодовольный», за «никакой соблазнитель», за… — начал любезно перечислять Тони.

— Ладно-ладно, — проворчала я, краснея, и пряча лицо у него на груди. — Тони…

— Что?

— Ничего. Просто удивляюсь, как у такого жестокого человека может быть такое мягкое имя.

— Мне кажется, тебе понравилось, как я тебя щипаю и щекочу, и ты напрашиваешься.

Я задохнулась от возмущения — да как он мог такое сказать?!

Есть правда, которую вслух не озвучивают!

Я окончательно расфырчалась, выпуталась (не без труда!) из мужских объятий, и завернувшись в предоставленную мне рубашку, гордо отправилась в ванную.

Только для того, чтобы вздрогнуть, когда дверца душевой кабины отъехала и закрылась уже за спиной абсолютно голого Энтони Уолтера.

— Ты же устала, — ухмыляясь, напомнил он в ответ на мой изумленный взгляд. — Я и помыться помогу!

Энтони

Оливия, измотанная душевными терзаниями и новыми впечатлениями, после душа уснула почти мгновенно. Я оставил ее — теплую, сладкую, невыносимо умилительную — в коконе из одеяла, а сам поднялся — не спалось. Мозг, работающий последние дни в режиме практически нон-стоп, разогнался и отказывался выключаться. Организм держался на допинге из бессчетного количества чашек кофе, и я осознавал, что откат будет суров и время для паузы надо выкроить как можно быстрее, но прямо сейчас нужно было решить слишком много вопросов.