— … вот эти я помню. — Неожиданно прозвучал голос метиски, задержавшейся около одной из витрин между просмотрами сообщений в своем смартфоне.

— Что? — вздрогнув, спросил Лозинский и промокнул лоб тем самым пижонским платочком, который высовывался из нагрудного кармана пиджака.

Смуглая мексиканка посмотрела на него пристально, с подозрением и, вместе с тем, с некоторым типично женским беспокойством во взгляде:

— Тебе нехорошо, Антонио?

— Нормально. Ты же сама сказала правду — я не brujo. Сейчас я прилагаю усилия, чтобы найти владельца монеты. — Тут профессор вовсе не кривил душой, усилия-то он прилагал немалые, чтобы найти астральные метки. — Но это не просто. Кстати, не уверен, что смогу затолкать в карман платок так же гламурно, как он оттуда высовывался. Сверну «султанчиком» и всуну как попало.

Брови на смуглом лице сдвинулись «домиком» в ожидании пояснений.

— А, ты про «султанчика»? Так бабушка называла предназначенный для меня в первом классе и особым образом свернутый носовой платок. Для элегантного удаления козявок из носа, так сказать.

В ответ брови Ману совершили некоторое движение, собравшее на лбу кожу морщинками. Видимо, движение было отчаянным средством, помогающим сдержать смех. Маленькая рука с аккуратной крепкой кистью и сильными пальцами с коротко обрезанными ноготками неуловимо быстро взяла протянутый Антоном пижонский платочек и так же быстро вернула его в нагрудный карман пиджака — в наилучшем пижонском и гламурном виде. Заминка в несколько секунд помогла Лозинскому перевести дух в гонке за хвостиком невидимой пока нити. Но нечто важное он мимо ушей пропустить не смог.

— А ты про что? — кивнул он в сторону ближайшей витрины.

— Про деньги. Вот эти. В детстве я любила играть мамиными сокровищами: у нее была черепаховая шкатулка, доставшаяся от прабабушки. — Черные глаза Ману словно бы наполнились тем самым золотистым светом, который умел прогонять ее собственный страх темноты и замкнутого пространства, голос стал нежным. — Там лежал пустой старинный флакончик из-под розового масла, брошь с камеей, несколько монет… монеты я помню не очень, а вот эти бумажные деньги — прекрасно. Я учила русский язык и расспрашивала маму про надписи.

Прим. авт.: камея — разновидность геммы (камень с вырезанным изображением). Чаще всего имеет овальную или круглую форму, рисунок выполнен в виде выпуклого барельефа.

Антон быстро посмотрел на то, что было разложено под толстым музейным стеклом: увиденное удивило. И это еще мягко сказано!

Под стеклом лежали «пятаковки», действительно украшенные дополнительными надписями, точнее — надпечатками, сделанными Осведомительским агентством Добровольческой армии во время Гражданской войны:

ОБМАНУЛИ КОМИССАРЫ,

КУЧУ ДЕНЕГ НАДАВАЛИ,

А ТЕПЕРЬ ЗА ЭТИ ЗНАКИ

ТЫ НЕ КУПИШЬ И СОБАКИ!

И все в таком же духе.

Прим. авт.: кредитные билеты 1918 года. Были выпущены Народным банком РСФСР и запущены в оборот майским декретом Совета народных комиссаров. Купюры разного номинала отличаются по цвету, а название — «пятаковки», «пятаковские деньги» появилось благодаря тому, что на каждой банкноте стояла подпись первого Главного комиссара Народного банка РСФСР, Георгия Леонидовича Пятакова.

Ничего необычного в этих надпечатках не было, Антон их видел и в музее, и в коллекции одного из знакомых бонистов в Москве, аналогичные же боны (без надпечаток, чистенькие), имелись в его коллекции, но … цепкая память тут же услужливо подсказала две фразы. Первая была услышана от Ману не далее как вчера вечером:

— Моя мать была русская, из старой эмигрантской семьи…

Вторая прозвучала сегодня же утром. Из уст важничающего главы Екатеринбургского филиала ОМВО:

— Кто-то замуж выходил, менял фамилию, кто-то женился, кто-то эмигрировал после Октябрьской революции…

«Нет! — сам себе сказал Лозинский. — Это было бы слишком фантастично…»

Предположить связь между семьей Аксиньи Осокиной и Мануэлиты Дельгадо (имена эта фамилия фигурировала в паспорте мексиканки) — бредовая идея. Мало ли было эмигрантов, рванувших за океан в поисках лучшей доли, подальше от большевиков?! Не сосчитаешь… Алла могла схитрить, не афишируя данный факт родства, но мексиканка сейчас говорила совершенно спокойно и откровенно. Значит, такая связь семей вряд ли имеется. Но вдруг?!

— А…

Профессор мысленно дал себе подзатыльник и умолк. Он собирался спросить, не знает ли женщина фамилию своих русских предков. На какой ответ он рассчитывал?.. Если это козырь, то лучше держать при себе. Кажется, в ближайшее время к нагрузке информационных поисков Елены добавится еще одна забота.

Кроме того, у молчания Лозинского появилась свежая причина, куда более веская.

Ниточка.

Та самая, струящаяся в воздушном пространстве красивого фойе между оживленно беседующих и с интересом разглядывающих экспонаты зрителей, камер и осветительных приборов журналистов. В этом светлом современном помещении ниточка скорее выглядела как грязный шлейф из частиц пепла, — инородно, противно, отвратительно, создавая ощущение пятна мазута на вычищенном до блеска ботинке. Никто его не видел, да и не мог увидеть — кроме специалиста по паранормальным явлениям. Частички воображаемого пепла слипались в невесомую — и вместе с тем, тяжелую, словно цепь, — нить, протянувшуюся сейчас через многие километры, далеко-далеко, туда, где вокруг сеньоры Торнеро бушевал вихрь астрального сквозняка. И хвостик этого дымного пепельного шлейфа уходил куда-то вглубь фойе.