– Потому что мы будем скучать и плакать, – глаза, все еще прикрытые взлохмаченными волосами, вдруг стали влажными.

– Понимаешь, Софик, мне это очень нужно! Я надеюсь, что скоро и вы сможете уехать в Израиль. Там наша родина. Там жили Авраам, Ицхак и Яков. Там жил царь Давид, про которого мы читаем в Торе… – Реувен собирался еще что-то добавить, но Софочка убрала волосы с лица и, нахмурившись, перебила.

– А почему тогда мама и папа не хотят ехать?

– Мама и папа пока нужны здесь. Мне кажется, если к нам в город приедет другой раввин, тогда папа с мамой тоже смогут уехать в Израиль.

– Тогда нужно просить, чтобы другой раввин приехал? – допытывалась девочка.

– Думаю, что это очень хорошая мысль! – обрадовался парень. – Давай лучше будем об этом просить.

– Хорошо, я попрошу у мамы, чтобы она Тиелим прочитала чтобы мы смогли с тобой поехать, – согласилась малышка, – чтобы я смогла пойти в школу на следующий год в Израиле.

– Ага! Помнишь, что мы все друг другу желаем на Песах 46 ?

– На следующий год в Иерусалиме…? – неуверенно произнесла Софочка.

– Так точно! – бодро ответил брат.

– Если ты уедешь раньше, я все равно буду очень скучать! – глаза Софочки все время были «на мокром месте», и старшему брату стоило больших усилий вести разговор так, чтобы она не расплакалась.

Все время ожидания сестренка пыталась прижаться к руке старшего брата при малейшей возможности. Давид иногда обижался, считая, что младшая сестренка больше любит Реувена.

– Давид, перестань ревновать, – качала головой мать – Софочка просто боится, что Реувен уедет надолго, поэтому «заранее скучает», правда же, дочь?

– Да, я тебя очень люблю, – вздохнула девочка. – Если и ты уедешь, тогда я совсем-совсем буду скучать! Не уезжай, пожалуйста!

– Не уеду, – искренне пообещал Давид. – Если только вместе с тобой, с папой и мамой, а может и с Петей.

В один из обычных августовских дней мужчины ушли на работу, Давид как всегда убежал с Петей на очередную репетицию или какую-то затею ребят. Софочка, которую мать решила до школы обучить ивриту, чтобы девочка воспринимала написанные слова Торы раньше, чем начала читать по букварю, старательно выводила буквы иврита.

– Мам, неужели так пишется (тода 47 )? – улыбнулась она. – Так красиво! Мне нравится – заключила девочка уверенно.

– Да, именно так на иврите пишется «спасибо», – подтвердила Рут Вениаминовна, заглянув через плечо дочери в ее тетрадку.

Софочка сидела напротив окна, чтобы стол лучше освещался. Подняв глаза, женщина увидела, как почтальон кладет в их почтовый ящик какой-то конверт. Сердце матери ёкнуло, предчувствуя тревогу. Рут Вениаминовна торопливо вышла на улицу и направилась к калитке.

– Мам, ты куда? – услышала она вслед.

– Сейчас вернусь, – почти крикнула женщина, понимая, что отошла от двери, и дочь может не услышать.

Достав конверт из почтового ящика, Рут Вениаминовна взглянула на обратный адрес – ОВИР их района. Руки женщины задрожали. Она не знала, что в конверте, но при любом исходе волновалась. Ведь если откажут, она по опыту знала, что сын не успокоится, и это может привести его на скамью подсудимых. А если разрешат – значит им предстоит долгая разлука. Постояв немного, она решительным шагом направилась в дом, подошла к телефону и набрала рабочий номер сына.

– Здравствуйте, не могли бы Вы пригласить Реувена к аппарату? – попросила она, услышав голос. Через минуту женщина сообщила.

– Реувен, тебе пришло письмо из ОВИРа.

– И что там? – голос парня дрогнул.

– Не знаю, я не вскрывала. Письмо же твое.

– Мам, не томи, открой и прочитай мне – Реувен готов был начать подпрыгивать от нетерпения.

– Хорошо – послышался звук вскрываемого конверта – здесь написано, что завтра в одиннадцать дня ты должен прийти и забрать свои документы.

– И все? Никакого намека на то, каким будет ответ? – разочарованно протянул парень.

– Никакого, – в голосе Рут Вениаминовны тоже послышалось разочарование.

Реувен едва дождался утра. Он заранее отпросился на работе, проснулся еще до рассвета и теперь не знал, чем занять свое время до одиннадцати. В половине одиннадцатого он стоял в очереди к окошку выдачи в ОВИР с десятками других таких же, изнывающих от неизвестности, стремящихся выехать в различные уголки мира. Большинство получали всю свою папку документов и начинали возмущаться. Ясно было, что это отказ. Девушка за стойкой только пожимала плечами: