— Спасибо вам, мэтр. Я схожу куда-нибудь в следующий выходной. Например, в уличный театр. Или цирк. Кажется говорили, что у края города встал большой бродячий цирк.

Они поставили стол, Жан поправил инструменты и вдруг спохватился.

— О Матерь, Тереза, но вам придется согласовать день с Эвереттом. Я же уезжаю на несколько дней.

— Да? Куда?

— Испытания полноразмерного котла поезда. Как вы понимаете это нельзя делать в помещении. Котел вмещает шесть сотен литров и если что-то пойдет не так не хотелось бы отстраивать еще и усадьбу моих дорогих хозяев.

— А что с вашей?

— Работы идут, но дело небыстрое.

Он всегда отвечал так. Тереза не знала то ли ему было действительно настолько плевать, что он живет в чужом доме, то ли он оставался тут по какой-то причине.

— Жан, а кто же будет присматривать за этим всем? — Тереза обвела рукой лабораторию. — Я могу, но мне же нужны указания. Тут у вас столько всего доготавливается и доспевает.

— Ретт будет работать вместо меня. Его полковые сборы закончились, и он может уделить несколько дней. Он все знает и все умеет. Надеюсь, вы не против? Я попрошу его быть с вами обходительным и нестрогим.

— О, это было бы чудесно. Он иногда так меня пугает! — Тереза изобразила ужас на лице, надеясь, что Ла Росси донесет это Шеферду. Пускай думает, что пугает ее и будет с ней помягче, а там… кто знает, кто знает.

— Ретт? Не может быть он сущая деликатность, когда дело касается дам.

Тереза не удержалась и выгнула бровь. Интересно, а Ла Росси обо всех своих знакомых питает такие милые иллюзии. Шеферд у него галантный кавалер, она сама трудолюбивая пчелка… Жан поднял голову и посмотрел на нее зелеными чистыми доверчивыми глазами. Его лицо как всегда чуть дергалось, но Тереза уже совсем не обращала внимания. Она привыкла к Жану, такому какой он был. К добряку, верящему в лучшее в людях. Тесс торопливо убрала скепсис и изобразила милую улыбку.

— Прекрасно. Тогда не буду переживать. Уверена мы сработаемся с графом Шефердом.

И почему ей черт побери стало так важно не разочаровать Ла Росси? Совсем как перед Анри Терезе хотелось быть перед ним хорошей. По крайней мере, хотя бы немного лучше, чем она была на самом деле.

Ла Росси должен был уезжать через два дня, но утром Тереза застала его в лаборатории улаживающим какие-то последние срочные дела с экспериментальными пробирками.

За все это время Ретт Шеферд так и не показался Терезе на глаза, что доводило ее до белого каления. Что значит он пропал?! Как он мог не прийти к ней на следующее же утро? За кого он ее, черт побери, принимает? Она тут у него шпионка вампира в доме, а он вот так наплевательски к этому относится?!

Кипела Тереза еще и потому, что это показывало, что для Ретта она вовсе никакой не пуп земли, и бежать к ней по первому зову он не намеревался. Это было очень досадно и вселяло опасения.

Тесс у себя в комнате аккуратно переписала последние листки из папки Салют, убрав абзац с ехидничествами Шеферда и вернула оригиналы в кабинет Жана.

Пока он «консервировал препараты перед отъездом», чтобы это не значило, Тереза спросила что скрывается в папке «Виселица». Ее не на шутку это заинтриговало, ведь Ла Росси был прожженным пацифистом и не раз говорил, что к разработкам оружия пальцем не притронется.

— Это… одно небольшое исследование, — метр погрустнел. — Видите ли, смертная казнь все еще не отменена и методы внушают мне отвращение. Топор, виселица. Все это варварство на потеху толпы. Я хотел сделать препарат, который заменил бы несчастным публичную казнь на тихую смерть от инъекции. Такой был замысел.

— И что? — Тесс сдунула со лба прилипшую прядь. Она снова толкла черных пиявок с опилками а дело это было вовсе не простое.

— Я предложил препарат государственному министерству алхимии. Как мне говорили, император был очень заинтересован. Но увы, не для казней преступников, а для войны или тихих политических убийств. Он отнесся к нему как к новому быстродействующему яду. Я остановил разработки и уничтожил рецепт. — Жан нахмурил левую бровь. — Никто не желает упрощать казни, как было мне сказано. Преступники должны умирать в муках, или народу они не кажутся достаточно наказанными. К тому же устрашение, которое они производят, играет на руку императорской власти.

— О!

В Междуречье на памяти Терезы не было ни одной смертной казни. Один раз пороли плетями карточного шулера, но и все. Зато когда в Кристон-Хай вешали Душителя, многие поехали поглазеть на невиданное зрелище за двадцать миль. Терезе некогда было смотреть как вешают какого-то ублюдка. У нее работы было не невпроворот. Да и не радовалась ее душа таким зрелищам.

— А за что в Рейне казнят, мэтр?

— За то же что и во всем Галиваре. Законы для всех городов империи едины, Тереза. Смертная казнь положена за убийство и за государственную измену. Все остальные преступления караются каторгой.

— На которую ты и отправишься, если не запустишь наконец свой поезд, — раздался из-за стеллажа едкий голос Ретта. Он прошел по проходу и подошел к Ла Росси.

— Машина ждет только тебя.

— Да-да! — Жан засуетился с пробирками. — Прости друг мой, еще буквально минуту-другую.

Тереза быстро поправила волосы и стрельнула в Шеферда чуть испуганным чуть взволнованным взглядом. Тот ответил тяжелым коротким. Словно сказал ей без слов «тихо ты!». Тереза послушно сосредоточилась на пиявках и опилках.