Встать Гленда даже не пыталась — очень велик шанс быстро оказаться на полу. Оставалось только сидеть и ждать, когда хотя бы прекратится кровотечение. Да, это очень напоминало моменты из детства, но тогда рядом часто оказывалась мама. Или брат. С ними было не так страшно. Они всегда подбадривали, отвлекали разговорами или книгами от мыслей о болезни, которая никогда не отступит, не позволит жить полной жизнью. Просто не позволит жить рано — без всякого «или поздно». Надежд давно не было ни на медицину, ни на магию, но все бессознательно продолжали на что-то надеяться. Видимо, на чудо.

Дверь тихо открылась. В комнату вошли Мейлир и Элеонора. Заметив, что Гленда в сознании, они поздоровались с улыбкой и явным облегчением в голосе. Малышка приветливо улыбнулась в ответ и помахала свободной рукой — не хотелось выглядеть поникшей перед другими, пусть даже окровавленный платок не позволял в полной мере сделать вид, что всё хорошо.

— Рада вас видеть. Я долго спала?

Хранители сели рядом на кровать. Взгляд Мейлира был полон доброжелательного спокойствия, а вот Элеонора выглядела явно встревоженной, из-за чего Гленде стало немного неловко. Конечно, даже сейчас у неё не было шансов скрыть от Норы, что на душе тревога и кошки скребут. Очень жаль, ведь правда не хотелось так сильно беспокоить.

— Пятый день сегодня шёл, — ответил Мейлир и аккуратно обхватил руками лицо Гленды.

Она почувствовала, как от рук начало распространяться по телу приятное тепло. Хотелось остановить Мейлира, сказать, что не стоит тратить на неё силы — бесполезно, от одного взгляда глаза в глаза решимость исчезла. Иногда вид Мейлира вызывал подсознательный трепет, словно он был не таким же хранителем, а очень важным и влиятельным человеком. Предводителем. Королём. Хотя, конечно, такого титула Мейлир точно не имел до прихода в замок.

Элеонора сохраняла молчание, но держала за руку. И на сердце постепенно становилось легче. Через пару минут Гленда чувствовала себя гораздо лучше, чем после пробуждения. Вскоре Мейлир убрал от её лица платок, отложил его в сторону, достал свой и стёр оставшиеся следы крови.

— Скажите… Всё ведь произошло на самом деле? — робко спросила Гленда.

Даже зная ответ, она всё равно хотела убедиться. Всё равно сохраняла надежду даже тогда, когда не было ни единого шанса.

— Как ни прискорбно, но да, — кивнул Мейлир. — Знаешь, нас всех очень подкосило случившееся, можно сказать, что блокировка осколков подкосила нас в прямом смысле. Однако для твоего тела это оказалось слишком, все эти дни оно пыталось адаптироваться к новому состоянию. Насколько я могу судить, тебе скоро станет лучше. Не хочется так говорить, но… — он затих, поджав губы и явно желая отвести взгляд. — Но до прежнего состояния ты, скорее всего, уже не восстановишься.

— Понимаю. Думаю, я уже года четыре живу только за счёт осколка.

— Именно так это выглядит. Впрочем, если не блокировать его ещё сильнее, то твоё состояние должно быть стабильным и приемлемым, насколько я могу судить по отклику. Проводить дни в кровати тебе точно не придётся.

— Очень рада это слышать! — воскликнула Гленда, искренне обрадованная такой новостью.

Мейлир ещё раз убедился, что Гленде стало лучше, извинился и ушёл. Как только он закрыл дверь, Элеонора захватила Гленду в объятия. Такие мягкие и уютные, что хотелось только блаженно улыбаться. Её пушистые розоватые волосы щекотали нос, из-за чего малышка забавно скривилась и заёрзала, но от этого волосы только начали лезть ещё и в рот. Элеонора отпустила Гленду и дотянулась до расчёски, чтобы помочь заплестись.

В процессе причёсывания Нора рассказала о последних днях. Никаких значимых событий не было, поэтому она просто поведала, кто чем занимался, как себя чувствовал. С особой нерешительностью и дрожью в голосе Элеонора говорила о Мастере. Гленда хорошо понимала чувства остальных, потому как пережила подобное, когда пришла в замок. И, конечно, не могла осуждать за то, что Мастера очевидно сторонились, хотя считала такое поведение неправильным. Очень захотелось самой встретиться с Мастером. Увидеть изменения своими глазами.

— В-вот, готово, — сказала Элеонора, завязав вторую косичку. — Знаю, т-тебе сейчас не х-хочется есть, но в-всё же н-н-надо. Прин-нести тебе еду? Или х-хочешь, чтобы я п-проводила тебя на кухню?

— Я бы очень хотела пройтись, если это тебя не затруднит.

Элеонора кивнула и помогла Гленде одеться, отметив, что у той все платьица очень милые, на что Гленда сказала, что просто очень любит шить, поэтому сама над всеми поработала. Не только же куклам милые одёжки носить.

На выходе из комнаты они встретила Фрейю — та стояла, привалившись к стене и скрестив на груди руки. Заметив удивлённые взгляды, она пояснила, что Мейлир сказал подойти сюда, чтобы одна малышка точно смогла дойти до кухни. Фрейя была рада видеть Гленду бодрой и уже в неплохом здравии — хоть одно хорошее событие за последние дни. Гленда же просто была рада, что кто-то рядом.

На кухню они прошли через столовую, и Гленда заметила, что стульев вокруг стола стало двенадцать — один отставили к столику в углу, на котором обычно располагалась ваза с фруктами. Тринадцатое место опустело навсегда, а рядом с Мастером осталась одна лишь Гленда. Хотя в последние дни он был и вовсе один, если вообще приходил в столовую. Все места однажды опустеют, а вместе с тем, вероятно, и эта часть замка. Когда останется только Мастер, у него точно не будет причин сюда приходить.

Гленда сжала губы и сглотнула. Она уже давно приняла собственную смерть, насколько это возможно. Неизбежную и раннюю при любом раскладе. Но осознание чужой смерти плотным комом застряло в горле, сдавило грудь. Застыв возле стола, Гленда вцепилась дрожащими пальцами в подол. У них нет надежды.