Но ни веры, ни приложенных усилий не хватило. Всё повторилось опять.

Растерянно и раздражённо Фрейя смотрела на пустоту, что осталась на месте ведьмы. Если бы Ингрид просто спряталась, хранители всё равно ощущали бы её присутствие, но ничего подобного не чувствовалось, поэтому Фрейя нехотя убрала меч. Её трясло от негодования и очень хотелось выместить на чём-то свою злость.

Произошедшее не укладывалось в голове ни у кого из присутствующих. Со смерти Камиллы прошло больше двух недель. Слишком спокойных недель, из-за чего, признаться честно, все немного расслабились. Ведьма словно пропала, её до этого дня никто не встречал, а осколки больше не беспокоили по ночам, из-за чего не было причин покидать комнаты. Когда ничего не можешь поделать и просто живёшь со всеми навалившимися обстоятельствами, которые вроде всё ещё есть, но пока что не касаются тебя напрямую, привыкаешь, теряешь бдительность и не чувствуешь опасность. Иногда такой подход себя оправдывает, позволяет сохранить нервы, но иногда одним резким, жестоким ударом возвращает к действительности.

Так произошло и сейчас. Расплата за покой — пять смертей и одно предательство. Слишком резкий переход. Слишком тяжёлый удар, чтобы сразу его полностью осознать. С одной стороны — горечь утраты, опустошение и осознание, что собственная смерть тоже где-то рядом, поджидает подходящего момента; возможно даже, что смерть оставшихся пятерых тоже станет делом одного дня. С другой стороны — недоумение, негодование и ужас понимания, что долгое время жил рядом с врагом, посвящал во все дела, доверял и дорожил, а ведь были те, кто всё знал.

Но только ли они знали правду о ведьме? Фрейя резко развернулась и посмотрела на Мастера. Со всей эмоциональной скудностью и скупостью его шок выглядел так жалко, словно существовал только для того, чтобы хоть немного соответствовать настроению остальных. Это бесило Фрейю. Сейчас ей было особенно сложно ему поверить. Тот, кто относился ко всем с таким безразличием, вполне мог скрывать правду просто потому, что считал — это ничего не изменит. Какая разница, как много знают те, кто всё равно умрёт?

— Ты! — воскликнула она, подходя к Мастеру. От неожиданного оклика он даже сделал шаг назад, а хранители вздрогнули. — Если б не Глен, я бы тебя пнула. Признавайся! Ты ж помнишь, что было в прошлом. Знал, что эта змея пристроилась на месте второй жертвы. Знал и молчал!

— Не знал, — заторможено ответил он.

Может, хранители и подчинялись Мастеру, но в суровом, тяжёлом взгляде Фрейи не было ни капли магии, от него не спасали никакие навязанные узы. От него становилось неуютно даже Мастеру, отвыкшему от любых чувств.

— Я не узнавал об этом в этой форме. Если знал в другой — не помню этого. Я… — он нахмурился, прижимая к груди Гленду. — Не стал бы находиться рядом с ведьмой, зная, что это она.

— А ты прям много находился! — Фрейя ударила по дверному косяку, сожалея, что Мастер трусливо прикрывался ни в чём не виноватым ребёнком.

Элеонора вздрогнула от испуга и сжалась. Мейлир встрепенулся, словно выходя из сна. Он посмотрел на Фрейю, на остальных девушек, подозвал жестом Элеонору и увёл её и Мейнир из комнаты. Им не стоило продолжать наблюдать за этими разборками, надо было позаботиться об их состоянии. К сожалению, как бы этого ни хотелось, Гленду Мейлир забрать не мог.

— Ты всегда держался в стороне! От нас. От неё. Так какого хрена я должна поверить, что ты не знал? Всё равно б ничего ей не сделал. Просто заперся у себя и ждал, пока она от нас избавится. Вы одинаково ужасны. И цель у вас одна — чтоб мы сдохли! Посрались там в прошлом, а страдаем от этого только мы. И знаешь что? Ведьма хоть что-то делает! А что ты? Пытался исправить ошибки? Пытался помочь тем, кто из-за тебя перерождается уродом, изгоем у людей и магов?

— Замолчи, — процедил сквозь зубы Мастер. Фрейя скрипнула зубами и в напряжении сжала кулаки, сопротивляясь влиянию. — Ты-то точно не знаешь, что и как было. Сколько пустых усилий, тщетных попыток. Сколько раз я терял тех, к кому привязался. Ничто не имело смысла. Какая разница, делал я что-то или нет, если результат один — вы мертвы, ведьма пропала. Да, сейчас мне всё равно. Я не собираюсь ничего делать. Чем скорее всё закончится, тем лучше. Но… — Мастер замялся и потупил взгляд. — Если даже мне всё равно сейчас, мне… Мне тоже тяжело принять, что я заблуждался столько лет. Общался с врагом. Рассказывал о попытках вам помочь, потому что верил, думал, что должен спасти и её тоже. Это противостояние всегда было слишком неравным. Она слишком много знала о нас, мы о ней — почти ничего. Нужны ли ещё доказательства того, что все усилия тщетны?

Смотря на Мастера, Фрейя чувствовала, как внутри нарастало отвращение. Этот человек… Эта пародия на человека просто на ходу искала оправдания своему нежеланию стараться что-то изменить после нескольких неудач. Даже ненавидя ведьму, Фрейя признавала — та заслуживала больше уважения, чем Мастер. Если тринадцатое поколение собралось в замке, значит, в течение прошлых двенадцати она тоже потерпела неудачу, какой бы ни была её цель. Ведьма тоже могла сдаться, ведь на ней не висело проклятье. Но нет. Из поколения в поколение она продолжала пробуждать Мастера и убивать хранителей. Такой силе воли и целеустремлённости даже позавидовать можно. А этот?.. Фрейя усмехнулась. Чего она ждала от того, чья сила воли хранилась у неё?