— Готовить, шить, стирать, убирать — само собой. В огороде умею работать, за скотиной смотреть…

— Ну это я заметила, — насмешливо крякнула Берта. — Это, конечно же, больше, чем умела разреженная Мирка, что совсем от батюшкиного попустительства и Ивкиного баловство испортилась. Но такое любая нормальная девка в деревне делать умеет. А тебя даже нормальной назвать нельзя. Брюхата, обратно же.

В чем-то старая была права, но я ещё не закончила:

— Торговать я умею, — продолжила свою рекламную кампанию для одного единственного инвестора, — доставать различные вещи и с людьми договариваться.

Брови тётушки недоверчиво поползли вверх:

— Это как? Угрозами сдать в богадельню?

Ох, и злопамятная бабка мне попалась! Но ничего, и на нее проруху найдём. Я взяла яблоко из платка и смачно его надкусила, похрумкав немного под голодным взглядом бабки, спросила:

— А хочешь, Берта, каждый день есть досыта?

— Кто ж не хочет! — ответила бабка и, не дожидаясь приглашения, потянулась к ещё одному яблочку и, взяв его, жадно вгрызлась в слегка вялый плод. Начав шамкать беззубым ртом, обсасывая надгрызенный кусочек.

Меня передёрнуло от этого зрелища, но я и виду не подала. Да, как бы мы не жаловали свою медицину и уж тем более стоматологию, но все же она у нас на порядок выше, чем здесь.

— Так вот, — возвращаясь к утерянной мысли, продолжила я, стараясь не обращать внимания на чавкающую Берту, — я уж постараюсь сделать так, что ни в еде, ни в крове, ни в тепле мы с тобой нуждаться не будем. Ты только, главное, помогай мне освоиться в этом мире, да ошибок не натворить…

— Ага! А ты потом станешь на ноги и фюи-фить, поминай как звали! — пространно взмахнула рукой в сторону широкого белого света бабка.

Настала моя очередь насмешливо кривить губы:

— Ты ж говорила, что племянница тебе мешает?

— Говорить-то говорила, — нахохлилась старуха, ну точно настоящий воробей, — но то Мирка, бездельница была, а ежели ты ферму на ноги поставишь, так то другое дело будет. Старая я уже стала, ещё немного и совсем захирею, а хочется на склоне лет покоя, да удобства моим старым косточкам.

Жалко мне ее, правда! Все понимаю и, несмотря на внешне склочный характер, вижу, что тетка она будет нормальная. Да и племянницу свою в глубине души и очень специфически, но всё же любила.

— Давай так, Берта. В наших кругах, торговых, то есть, слово дороже золота, и вот я тебе слово даю, что не брошу тебя, чтобы не случилось, лады?

Я протянула бабке руку для пожатия, и она недоуменно уставилась на нее.

— Чё это за божество такое «лады»? И на кой ты мне грабли свои суешь? Магией земли-матушки клянись, что не бросишь меня одинокую старую.

— Клянусь, — беспечно сказала я, и в тот же миг с губ моих полетела зелёная искорка и упала на пол, впитавшись в него.

— Ой, — испуганно уставилась на то место, где исчезла искорка, а потом и на старуху, — что это было?

— А то, — снова улыбнулась мне, как несмышлёнышу, Берта, — вот тебе первый урок, пришлая, что любое слово, к силам мира сказанное, чарами и связывается. Так что думай в следующий раз — что, кому и как говоришь или обращаешься. И это… Добро пожаловать в магический мир, пришлая!

Я в настоящем воинском "обмундировании " шла в логово к врагу. На голове у меня был надет старый щербатый котелок, на ногах тяжелые потертые кожаные сапоги, а в руках, как щит, я держала оторванную крышку деревянного ящика. За мной боязливо кралась Берта, которой в этой истории отводилась роль переговорщика.

После длительной беседы и скудного ужина, что мы съели в один присест, было решено начать совместное восхождение к сытой жизни с ближайших источников. То есть идти и договариваться с козой.

Старуха считала это откровенно гиблым делом, так как Ингеборга не давалась никому в руки после смерти ее мужа. Очень редко и сугубо под настроение вредной скотины старухе перепадал стакан молока, но такое было исключительно по большим праздникам.

Я попыталась было возмутиться подставой со стороны тетушки, она ведь знала, куда и на что меня посылает, а также сладко пела о "кормилице" Ингеборге. Но старуха сделала большие глаза и тут же мне соврала, что не было такого. В общем, черт с ней, главное, что теперь подвохов от Берты можно не ждать. В ближайшем будущем по крайней мере.

Итак, вооруженные мыслю о приобщении козы к совместному делу общего благосостояния и вяленьким энтузиазмом Берты, мы подошли к сараю.

Внутри стояла мертвая тишина, отчего по спине пробежался нехороший холодок, а горло непроизвольно сглотнуло само собой. Еще большей неуверенности добавляли сквозные дырки в хлипких досках, как от очереди пулемета, которых не было в прошлое мое посещение сарая.

И я, и Берта прекрасно понимали их происхождение, но поворачивать было поздно! За спиной маячил голод, а впереди бесноватая коза, и из них двоих я выбрала вторую.