Батончики я обнаружил у себя в шкафчике, всё по-честному, как обещали. Пять штук, за каждого выжившего. Повышенный командирский паёк, чёрт бы его побрал… Один я отдал Алеф, два спрятал в комнате под подушкой. Вот и появилось что-то, что, гипотетически, могут украсть. Но ведь никто не опасается, так? Значит, тут такого не заведено.

В столовой было пусто. Только стаффы время от времени пробегали туда-сюда. Как я успел понять, стаффы и «Избранные» жили словно бы в двух разных мирах, которые пересекались редко и неохотно. Мы для стаффов были напоминанием об упущенных (пусть и сомнительных) возможностях, а стаффы для нас… Наверное, мы их просто не замечали.

Безо всякого чванства и высокомерия. Нашей повседневностью были рейды в попытках вырваться с уровня, компоновка и перекомпоновка пятёрок, залечивание страшных ран.

Нам попросту не о чем было говорить со стаффами, повседневностью которых были готовка и уборка.

При этом оставался большой вопрос — можно ли кого-то тут считать «привилегированным классом». Стаффы, учитывая их многочисленность и отсутствие грязи извне, работали очень мало. И они были в постоянной безопасности. Может, конечно, в кухне иногда и случались несчастные случаи, типа по рассеянности порезанного пальца, но явно не до такой степени, чтобы у кого-нибудь оторвали руку.

Или половину туловища.

Стаффы жили спокойно, если не припеваючи. А мы ходили по лезвию бритвы.

И как же легко я начал уже говорить «мы», как будто живу тут по меньшей мере месяц. А сколько я здесь?.. Сколько?! Всего третий день?! Боже… А я ведь, кажется, уже забыл лица одногруппников.

— Если ты на адреналине, то батончик минут на пять-десять позволяет тебе забыть про усталость и слабость, такой, типа, энергетик, — сказала Алеф. — В спокойном состоянии — восстанавливает силы. Ими особенно не наешься, но и без сил не свалишься. Лучше хранить под подушкой небольшой резерв на случай Наказания, например…

— Да, Сайко мне уже говорил в первый день.

— Сайко лопает их как конфеты, когда не спится.

Прибив батончик, я по привычке хотел было сунуть обёртку в карман, но лишь скользнул рукой по бедру.

Чёрт… Всю одежду, за исключением ботинок, я оставил в туннелях. Да не просто в туннелях, а в нижних туннелях. Было, конечно, жалко, но, учитывая, во что превратилась «форма охранника», вариантов других не было. Тащить на себе этот пропитанный паучьими потрохами изодранный кошмар я просто не мог.

Да и что бы я с ним тут делал? Стирать в душе? То ещё развлечение. Хм, а ведь Гайто просил свистнуть, если найду новое развлечение, помимо спаррингов и спариваний.

— Ложись, — предложила Алеф. — Я люблю вот так лежать и смотреть вверх. Мне кажется, так что-то внутри как будто раскрывается, замирает… Не знаю.

Я лёг на стол. Наши макушки едва ощутимо соприкасались, мы могли бы показаться отражениями друг друга, если бы не ряд отличий. Впрочем, для какого-нибудь инопланетянина мы могли бы, наверное, сойти и за близнецов. В этих одинаковых «обтяжках».

Вот и к этому я уже привык. Не ощущаю себя голым.

— А комплект одежды один и навсегда? — спросил я всё же.

— Раз в неделю в шкафчике появляется новый, — ответила Алеф. — До тех пор — увы…

— А старый в утилизатор положить не надо?

— Надо…

— Блин. А как?..

— Крейз, я не знаю, честно. До тебя ещё никто не терял в туннелях одежду. Ты тут первый такой… страстный, — хихикнула она.

Да, на лицо Алеф вернулась её отстранённая загадочная улыбка, которая изначально и привлекла моё внимание. Казалось, будто за этой улыбкой она постоянно что-то такое прячет, чего никому знать не полагается. И вряд ли я, несмотря на все наши совместные приключения, и даже на то, что мы решили стать парой, сильно сумел к этому чему-то приблизиться.

Послышались шаги. Я дёрнулся, но меня остановил голос Алеф:

— Не поднимай головы. Так интереснее.

— Серьёзно?

— Правда, Крейз. Разве это не утомляет — всегда всё знать, всё контролировать? Позволь войти в свою жизнь неожиданностям. Позволь себе не знать, кто приближается к тебе. Если этому человеку нужно — он позволит себя увидеть, даст услышать и опознать его голос.

— Алеф, ты чудная.

Она подумала пару секунд.

— ЧуднАя или чУдная? Я немного путаюсь в вашем языке, он тут, по-моему, самый замороченный.

— И такая, и такая. Считай, это комплимент.

— Merci bien.

Человек, пришедший в столовую, позволил себя увидеть. Он подошёл к нам и сел так, что я не мог его не видеть. Его бледное измождённое лицо. И трясущиеся руки, которыми он суматошно пытался поправить фуражку. Какие-то суетливые движения.

— Сайко… — тихо сказал я.

— П-п-привет, Крейз, — сказал он.

— Как ты?

Я чувствовал себя полным идиотом. Рядом со мной сидит человек, который половину суток метался меж жизнью и смертью, а я валяюсь на столе.