Эдвард поймал себя на том, что его задели эти слова оборванного пьянчужки. Он встал и не прощаясь побрел прочь.

Знакомый психолог недавно сказал Эдварду, что он застрял в психологической роли юноши. Борец за справедливость, искатель Истины. Наверное, из него вышел бы хороший бьянди — рыцарь света и гармонии — но никак не траппер. Ауберианский траппер — это ловец чудес, охотник на богатство и славу в местном «лесу». Одни вылавливают животных, Низших, даже полноценных эбрайлов, собирают технические артефакты, предметы быта, минералы, — все что с руками оторвут на Корабле. Другие подкарауливают свой шанс отличиться, наделать шуму, завоевать репутацию у местных. А это гораздо труднее, чем поразить орбиталов.

Трапперы! Кто вообще додумался так назвать безбашенных авантюристов, первопроходцев Ауберы? Похоже, его пёрло от творчества Джека Лондона или Фенимора Купера…

И что самое поганое — редкий траппер хоть немного понимает, насколько необъятен и глубок мир эбрайлов. Великие и жалкие, невообразимо мудрые и безумные, идейные и беспринципно гибкие… В бесконечном разнообразии ипостасей будто собраны все помыслы Создателя, его черновики, наброски.

Эдвард покинул Орбиту не ради приключений или заработка. Его манил образ Дове Лукка, прославившегося исследователя, который и поныне неизвестно откуда присылает учёным уникальные данные.

И теперь, спустя почти два года после его спуска с Корабля на Планету, руководство научно-исследовательской базы «Родник» наконец-то предложило Крински действительно интересную миссию. Начальник георазведки прямо сказал, что дело это смертельно опасное, но Эдвард воспринял задание как дар. По своей сути задание больше походило на заказ для траппера, чем на штатную экспедицию, и Крински быстро смекнул, кто её истинный заказчик.

Движению Колонизаторов нужны на Планете зацепки, союзники среди местных. Пойдет ли какой-либо эбрайлский клан или вождь на сотрудничество? Если да, то что они захотят в обмен на поддержку или хотя бы гарантированное невмешательство? Способны ли они вообще о чем-то договариваться?

Поиск сведений об эбрайлах становится всё более трудным делом. Капитан и правительство «Протея» не хотят отдавать Колонизаторам инициативу и потихоньку закручивают гайки. Да только он — Эдвард Крински — видел эбрайлов, общался с ними и знает, что они не демоны, какими их рисуют государственные медиа. Они разные. Эдвард верил, что в некоторых должно быть что-то человеческое, за что можно ухватиться. Надо только хорошенько поискать.

* * *

Это был необычный для эбрайлов город. Крински видал разные города Земли эпохи до Большого Старта на голоэкскурсиях, но в «столице» клана Макматуба чувствовалась какая-то ненормальность. Сверху город походил на несколько клякс разных оттенков, которые наляпали в одном и том же месте поверх друг друга.

Центр поражал своим величием. Грандиозные небоскребы, ангары, парапеты, мосты, даже космопорт — всё это Крински подолгу рассматривал на спутниковых снимках. Собственно, эти снимки и побудили его начать с этого клана, ему казалось, что макматуба — те немногие из эбрайлов, на которых еще держится их цивилизация.

Щупальца окраин сильно отличались друг от друга. Одни районы кичливо сверкали стеклом и металлом, другие казались ветхими и заброшенными, в третьих наблюдались многочисленные разрушения, будто там ведутся бои.

Крински приближался к группе разнородных построек из грязного потрескавшегося бетона. Купола и каменные коробки, возвышавшиеся на три-четыре-пять этажей, казались безжизненными, окна разных геометрических форм зияли черными провалами. Некоторые сохраняли стёкла, но большинство были выбиты. Дорожное покрытие узких улочек бугрилось холмиками и трещинами.

Часто поглядывая на дисплей сканера движения, разведчик въехал в одну из таких улочек. Две автоматические башенки его вездехода на носу и на корме дёргано вращали стволами в поисках опасных целей. Пустынность и затишье напрягали, и это было, пожалуй, совсем не то напряжение, за которым молодежь «Протея» лезет на Планету.

Впрочем, метров через пятьсот всё встало на свои места — повсюду показалось множество эбрайлов, низших, скота, словом, путника объяла среда заурядного эбрайлского поселения.

Крински выехал на восьмиугольную площадь, в беспорядке заставленную навесами, лотками и облезлыми киосками. Обычный рынок крестьян и ремесленников. Необычным был только контраст между этой пёстрой толпой и монументальной мощью окружавших площадь пятиэтажек. Увитые плющом, пустившие трещины, давно не крашеные эти здания всё ещё внушали уважение к своим создателям. Только не у народа, суетящегося на рынке: в его эпицентре стоял такой гвалт, что разобрать сколь-либо связную речь было решительно невозможно. Пусть нищая и убогая, но эта жизнь била ключом, не сдавалась, боролась за своё.

Эдвард решил рискнуть выйти из вездехода и осмотреться. Встав боком к прочной стене, разведчик вылез из машины. Мгновенно рядом оказались сразу трое разномастных эбрайла.

— Воин, купи сёдла, ремни, сбрую, чехлы купи, сумки, жилет кожаный… — затараторил обезьяныш с перекошенной рожей, украшенной кривыми рожками, торчащими из скул.

— Плащ! Плащ! — перебил его широкоплечий верзила, закутанный в гладкую, видимо, прорезиненную накидку. — Плащ для ты! Плащ!

— Не слушай их, я знаю, тебе нужна информация, — вкрадчиво заговорил густо покрытый короткими перьями гуманоид.