– Виноват, пан полковник! В контрразведке мне сказали, что сообщат по месту службы о том, что я возвращаюсь к работе с сегодняшнего дня!
– Попытался я "соскочить", скорчив лицо "скорбное" и "придурковатое".

После моего ответа ненадолго наступила тишина, пан полковник лишь расстегнул пару верхних пуговиц на своем мундире, после чего взял со стола графин и налил в стоящий рядом стакан воды, перелив немного через края на поднос, после чего не обращая внимания на воду, которую расплескал только что, в пару глотков осушил стакан и небрежно поставил его на стол, прямо поверх бумаг.

– Ты идиот, подпоручник!
– Неожиданно спокойно сказал мне полковник.
– Сегодня, в шесть утра с вокзала ушел поезд с нашей делегацией во Францию! Угадай, кого не оказалось в вагоне?

– Виноват.
– Коротко протянул я.

– Виноват.
– Подтвердил Сосновский, после чего провел рукой по горлу.
– Как же ты мне уже осточертел, Домбровский. Вернешься из командировки, отправлю тебя на край света, лишь бы тебя не видеть. Слишком много, от тебя, идиота, шума!

Выслушивая в свой адрес различные ругательства, я простоял еще минут пять, после чего полковник, наконец, выдохся, и начал вести конструктивный диалог:

– У тебя сейчас два варианта. Первый - добираться своим ходом и самому объясняться с начальником нашей делегации. Второй - прямо сейчас, ты, подпоручник, отправляешься на аэродром, оттуда ждешь попутный борт до Познани и там, надеешься перехватить поезд.

– Пан полковник, а билеты?

– Все документы и денежные средства у начальника нашей делегации!

– Разрешите идти?

– Подожди!
– Прервал меня Сосновский, после чего встал со своего шикарного рабочего кресла и направился к массивному сейфу, открыв который, он достал оттуда обычную серую папку, и, протянул ее мне.
– Не все документы у начальника комиссии. Предписание на тебя и твоего адъютанта у меня. также как и проездные документы. Если поедешь сам, попробуй в кассах поменять билеты. Отказать не должны. Командировочные получишь в бухгалтерии. Все ведомости тут же. Разрешение на провоз двух единиц огнестрельного оружия тоже тут. Номера и наименования впишешь сам. Если потребуется заменить оружие, обратишься к поручнику Новаку. Он в курсе. Все, уйди с глаз моих!

– Слушаюсь!
– Козырнув, отвечаю я, после чего покидаю помещение.

В "свой" кабинет я буквально бежал, едва не сбив с ног незнакомую молодую девушку-делопроизводителя с погонами капрала, которая несла в своих руках достаточно толстую стопку каких-то папок. Впрочем, девушку я хотя и не задел, но извинился:

– Простите, пани, опаздываю!..

Спыхальский ждал меня возле кабинета и нисколько не удивился вести о том, что ему предстоит ехать со мной в командировку, разве что задал простой и лаконичный вопрос:

– Когда едем, пан подпоручник?

– Сегодня! Все документы у меня на руках. Необходимо заменить твой "Наган" у Новака на такой же, как и у меня "Вис", получить командировочные в бухгалтерии и успеть поменять билеты, так как сегодня из-за меня, мы, с тобой, плютоновый, опоздали!

Коротко кивну, Спыхальский задал еще несколько вопросов, после чего пообещал самолично заменить билеты на поезд. Мне же было необходимо получить все денежные средства, собрать личные вещи, а также как-то сообщить Терезе о том, что Варшаву мне покинуть придется, скорее всего, уже сегодня.

В бухгалтерии я задержался ненадолго - получить деньги и за себя, и за денщика мне удалось всего минут за десять, попутно поставив пару подписей в различных бланках. Еще пару минут занял пересчет полученных денежных средств и тут же - роспись на бланке о том, что средства получены и переписаны. Мне даже хотелось сказать, что "социализм * это учет", но почему-то возникла мысль о том, что в буржуазной Польше эту шуточную агитку "за социализм" могут и не понять. Пришлось лишь улыбнуться своим мыслям и молча покинуть помещение, чувствуя жгучий взгляд бухгалтера в спину.

Следующим, к кому я зашел, оказался хорошо знакомый мне поручник Ежи Новак. Тот, выслушав мое пожелание, лишь улыбнулся, после чего скрылся в оружейной комнате на пару минут, и, вернулся с двумя деревянными кобурами-прикладами. В одном оказался новенький, только что с завода, но уже без смазки "Вис". Его я "застолбил" для Спыхальского, пообещав, что тот сдаст свой "Наган" и получит новое оружие сегодня же. На это Ежи мне заметил:

– Унтерам не положены пистолеты. Им и револьверы-то не всем положены.

Я лишь ухмыльнулся:

— Это мой унтер, у него, как и у меня, должно быть все самое лучшее!

На этот раз усмехнулся Ежи:

– И оружие...

– И оружие!
– Подтвердил я, понимая, куда он клонит. Через секунду мои мысли подтвердились:

– И девушки...

– И девушки.
– Кивнул я.
– И машины. И квартиры. И вообще, в Париж я его не просто так с собой беру.

Что-то записывая в большую амбарную книгу, Ежи мечтательно улыбнулся:

– Ах, Париж-Париж... Красивый город. А какие там... Парижанки! Слышишь, друг, не забудь зайти в квартал красных фонарей! Расскажи, что там и как! Договорились?