Впрочем, жалеть о «забытых в будущем» технологиях я перестал сразу же, стоило мне только немного пройтись по улицам столицы Третьего Рейха. В Берлине будущего я не был. Как и в Германии в целом. Поэтому сравнивать экономический и политический центр Германской Империи товарища, который нам совсем не товарищ, Гитлера, мог только с кадрами кинохроник, которые неоднократно наблюдал во время просмотра советских кинофильмов про Великую Отечественную Войну, либо, во время периодических поисков необходимой лично мне информации на просторах интернета.

Идти в форме Войска Польского по набережной реки Шпрее, наблюдать еще не разрушенные войной дома, редких горожан, которые рано утро уже спешат по своим делам, было несколько необычно. Также необычно, как проходить мимо то здесь, то там висящих на флагштоках знаменах с черной свастикой в белом круге на красном фоне.

Пройдя по улице Мольтке, мы со Спыхальским свернули на еще не разрушенный войной одноименный мост и неспешно пересекли реку. Неожиданно для себя, я стал узнавать окружающие меня места - именно в этих местах мне уже приходилось воевать на просторах многопользовательской компьютерной игры «Enlisted». Усмехнувшись про себя этому совпадению, я быстрым шагом направился к зданию, которое, можно сказать, поселилось в сердцах многих моих соотечественников из двадцать первого века. Конечно, для многих это огромное здание - лишь горстка камней, изображающая символ демократии и достатка, который царит в Германии моего времени (что весьма спорное заявление), но для меня, как и для ряда других «правильных» и интересующихся историей Второй Мировой Войны, здание Рейхстага было, можно сказать, целью, местом, которое обязательно нужно будет посетить. Там, в двадцать первом веке побывать в Берлине у меня так и не получилось, но вот сейчас - в веке двадцатом, я смог.

Оказавшись перед зданием Рейхстага, но не доходя до него сотню-другую метров, я задрал голову ввысь. На секунду мне даже показалось, что я вижу развивающееся у купола ярко-алое знамя с серпом и молотом. Мозгами я понимал, что сейчас там может находиться только одно знамя - с фашистской «каракатицей» в белом кругу на красном фоне, но душа... Душа будто бы запела, протестуя при этом, говоря, что там должна находиться не тряпка Третьего Рейха, а ярко-алое знамя с серпом и молотом, в идеале то самое Знамя Победы, что так бережно хранилось в моей стране с самого конца войны...

Опустив взгляд ниже, моему взору открылась совсем не та картинка, которую я видел совсем недавно: вместо громадины здания Рейхстага, с немецкими знаменами, охраной из эсэсовцев, которые, пока что издали наблюдали за мной, но все еще не подходили (как и группа полицейских в странных шапках и длинных шинелях), так как я не делал ничего предосудительного, я увидел... развалины Рейхстага! Вернее, развалины Берлина, баррикады, сожженный остов танка «Пантера», торчащий из воронки ствол знаменитого «ахт-ахта». Через долю секунды в уши ударил громкий грохот. Повернув голову назад, я увидел, как по тому самому мосту Мольтке, через который совсем недавно прошли мы со Спыхальским, пронеслось две «тридцатьчетверки» с автоматчиками на броне, и, буквально раздавили гусеницами красную коробочку трамвая. Следом за танками, маленькими, компактными группами, ощетинившись стволами короткоствольных автоматов, винтовок и многочисленных пулеметов шла пехота. Шла аккуратно, контролируя пространство вокруг, прикрывая друг друга. В общем - шла пехота грамотно, а не так, как это было показано в современных мне фильмах - прямо в лоб, густой толпой, на пулеметы... Следом за передовой группой, которая уже заняла этот берег, через мост хлынула более многочисленная группа пехоты, следом за ней, с короткими остановками шли и танки.

Первые же две «тридцатьчетверки», остановившись за остовами разбитых машин, сбросили десант. Командирский лючок на одной из машин открылся, из неё высунулся танкист в черном ребристом танковом шлеме и темно-синем комбинезоне, прижался к броне, начал о чем-то перекрикиваться с пехотинцами, которые активно махали руками, что-то объясняя. Наконец, танкист, кивнув старшему пехотинцу, скрылся в башне, и, события начали разворачиваться с новой скоростью. Пехотинцы, которых на этот берег перебралось уже больше двух, а то и трех сотен, организовав жидкую цепь, прижимаясь к земле и прячась за остовами разбитых машины и бронетехники, перебежками от баррикады к баррикаде начали медленное, но уверенное продвижение вперед.

Неожиданно для меня, но не для красноармейцев, от одного из хитросплетений остова бывшего когда-то грузовиком «Опель» и груды камней, а также какого-то строительного мусора, длинной очередью ударил пулемет. Переместив взгляд в ту сторону, я сразу заметил группу из двух молодых парней, один из которых был одет в явно большой для него китель солдата Вермахта, а второй, в какой-то пиджак, поверх рукава которого была надета белая повязка с черной надписью «Volkssturm».

Бойцы Красной Армии только этого и ждали - споро заняли укрытие и открыли шквальный огонь из всего оружия, что было у них на руках. Массированным стрелково-пулеметным огнем защитников правительственного квартала буквально «сдуло» с занимаемых позиций. Чудом не задетые ополченцы, попытались было убежать от смерти, но когда по тебе стреляет более двух десятков стволов, да добавляет огнем своей восьмидесяти пяти миллиметровой пушки танк, на перегонки со смертью особо сильно не побегаешь, поэтому судьба двух неудачливых защитников «фатерланда» была решена буквально через несколько секунд.

Но на этом бой не закончился – от здания Рейхстага к атакующей цепочке красноармейцев потянулись длинные трассеры пулеметных очередей, позиции в окопах начали занимать прятавшиеся до этого момента бойцы Ваффен-СС, Вермахта и другие ополченцы – все те, кто продолжал сражаться в осажденном, но еще не сдавшемся на милость победителям городе Берлине.

Бой разгорелся с новой силой. Откуда-то заговорили немногочисленные минометы, и, спустя несколько десятков секунд, «фонтаны» разрывов начали ложится среди атакующих советских пехотинцев. Откуда-то из-за развалин выкатилась целая и невредимая «Пантера», которая первым же выстрелом сожгла одну из «тридцатьчетверок». Мне даже показалось, будто я слышал крики горящего заживо экипажа…

– Пан...
– Сквозь пелену услышал я взволнованный голос своего адъютанта...

– Пан подпоручник! Вы впорядке?!
– Повернув голову, я заметил озабоченного чем-то Спыхальского. Мне даже показалось, будто обычно лихо закрученные усы грустно повисли вниз:

– Д-да! Все нормально!
– Отвечаю и не узнаю своего голоса я.
– Ч-что случилось?

– Вы, когда флаг германский увидели, ругаться начали. По-русски. А когда в сторону моста начали смотреть, у вас слезы на глазах появились...