Платок я повертела, не зная куда пристроить, и просто накинула на плечи.

Я вышла наружу и сразу оценила безрукавку. Грела отменно, а ветер тут похоже был делом постоянным. Немудрено на такой-то высоте.

Дома у нас погодой заведовали специальные воздушные мастера. Они усмиряли потоки ветра, и во дворце, хоть он и стоял на такой же вышине, можно было встретить только легкий бриз. А тут дуло отменно.

Видимо, поэтому на улице мало кто задерживался — шел куда нужно и тут же скрывался в домах.

— Готова? — Ирла дожидалась меня под навесом поленницы для бани.

— Да. А к чему?

— К работе, ясное дело. Как у тебя с готовкой?

— Эм… Скверно. — не стала я юлить.

— Ничего, научим. Но сперва покормим тебя.

Весь день я провела как рабыня! Меня определили в помощь к главной стряпухе и я резала, чистила, таскала ведра с помоями, мыла овощи, снова резала и так без конца.

К обеду я готова была взвыть и лечь на пол от усталости. Но никто вокруг отчего-то не стонал и не плакал, так что не пристало и мне показывать себя разнеженной. Хотя и я была разнеженной всю свою жизнь!

Кормились эти странные люди все в одном месте и в одно время. Оказалось поселок не так и велик, человек сорок не больше.

Мы сначала приготовили обед. Меня, правда, и близко не подпустили к кастрюлям, но я же чистила овощи, то есть участвовала!

Столовая тут была большой с длинными столами и лавками, а окна выходили на долину, и вид был чудный. Жаль никто не дал времени полюбоваться.

— Расставляй тарелки… и ложки разложи. И салфетки принеси, и проверь солонки и смахни пыль…

Хотелось вскипеть и сказать, что мне не положено вытирать пыль, но я была в бегах, а эти люди спасли меня. Я могла отплатить им только трудом, так что упрямо и отчаянно выполняла все, что требовали.

Стряпуха затрезвонила в колокольчик на крыльце здания и через десять минут в столовую ввалилась ватага женщин и мужчин, все одетые в кожаные штаны и теплые безрукавки. Шумные, дерзкие, говорливые. Гомон поднялся — хоть уши затыкай, но я только таскала за Ирлой чан с овощным рагу, а она наполняла тарелки огромным деревянным черпаком.

— Ну он уходит под меня, а я Риску ка-ак дерну вверх! Ты бы слышала, как он орал, когда его Тик кувырнулся в воздухе! — взахлеб рассказывал один парень всему окружению.

— Так вывалился или нет? — с любопытством спросил другой.

— Не-ет, — с жалостью сознался рассказчик. — Удержался, черт ловкий.

Грянул взрыв хохота и парня стали ободряюще хлопать по плечам.

Я ничего не поняла, понадеялась увидеть на обеде Олава, но его не оказалось среди горцев.

Уже после обеда я так устала, что еле волочила ноги.

Мне дали поесть в уголке кухни, а после весь утренний ад повторился для ужина.

После такого дня я пришла в комнату, где ночевала и без сил рухнула на постель, мечтая об одном — оказаться отсюда как можно дальше как можно скорее.

— Эй! — меня потрясли за плечо. — Ты живая вообще? Что там Мерга с тобой сделала?

Олав наклонился надо мной с участливым видом.

— Она уничтожила мое достоинство и честь, — пожаловалась ему вяло. — А ты как?

— Устал как собака, но все равно вставай. Где ты еще увидишь Громрысей, а завтра нам уходить.

— Куда? Ты договорился? — я с надеждой приподнялась.

— Пошли, или опоздаем. Они это нечто, но в темноте не разглядишь.

Я нехотя вылезла из постели и надела безрукавку. Олав осмотрел меня с ног до головы и я смутилась под его откровенно заинтересованным взглядом.

— Что? Мне идет я считаю, — я задрала нос и повязала на голову платок хитрым каноанским способом, создавая небольшую опрятную чалму. — Скажешь нет?

— Нет. Не скажу. Пошли уже.

И он протянул мне руку. Так просто, обыденно и тепло. Я взяла его ладонь словно естественнее этого в мире быть ничего не могло.

Мы вышли на улицу и пошли по деревушке. Солнце еще не село и окрашивало вокруг все в розово-оранжевый.

Деревушка горцев стояла в ущелье, что закрывало дома от совсем лютых ветров. С одной и с другой стороны к краям скал жались выбитые прямо в камне дома. Тут было… сурово. По сравнению с теплым деревянным ратанским селом, все было из камня, хлестал ветер, почти не росли растения, кроме мха да кустов, отчаянно цепляющихся за скалы.

Люди были подстать месту — вечно занятые, серьезные и совсем не куртуазные и не галантные.