Удивила Грейс. Когда очнулась и увидела меня, в ужасе отползла от решетки и забилась в угол. Так и сидела, не высовывалась и отчётливо фонила страхом, который сменялся волнами ненависти, быстро затухающими, потому что она боялась спровоцировать меня. Я ей представлялся демоном, и это сбивало с толку. Из тех образов, что я уловил, выходило — ночью она атаковала меня и… Сразилась со мной. Чего я не помню. Но кого винить, догадывался. Злой её встретил. Встретил и сделал что-то такое, что буквально раздавило девушку и запугало до жути.

Этот Злой совсем из-под контроля выходит, и непонятно, что с ним делать.

Но вернемся к Соне. Где-то днём она написала, что придумала.

— Я отцу скажу, что надо ехать на конкурс по рисованию и что билеты оплатили. Он упрется, конечно, но уболтаю. Папа все мои инициативы, которые имеют хоть какие-то перспективы, поддерживает.

— Звучит отлично.

— Только потом тебе придётся мне помочь сгладить углы.

— Не вопрос. Ты, главное, скорее уезжай.

— Волнуешься?

— Предчувствие плохое.

— А оно у тебя супергейроское?

— Нет, обычное.

— Оно тоже важно, — ответила Соня без смайликов. — Но я проверила подборку статей. События всегда происходят под Новый год. Странно, что тебя в октябре за решетку бросили.

— Поэтому и беспокоюсь.

— Уверен, что о том?

Я сразу понял, о чем Соня. Мне бы и о себе стоило побеспокоиться. Соня-то на свободе, из нас двоих только я заперт и нахожусь в щекотливом положении.

— Если бы меня хотели убить, уже бы это сделали.

Как и принести в жертву. Паук точно хочет меня иначе использовать. Рано ему меня жрать. Нужно подождать, пока свинюшка отъестся.

— Это не сильно меня успокаивает, — написала Соня. — Может, помочь тебе как-нибудь? Прислать торт, а в нем напильник?

Я думал об этом. Не о торте, а о том, чтобы использовать кого-то для побега. Подавить и направить в бар. Проблема в том, что пока не было случая, чтобы здание оставалось без присмотра.

Да и решетка. Уверен, единственный ключ у самого Паука, а прутья не выглядят как те, что голыми руками выдираются. Если соберусь прорываться наружу, придётся действовать совсем уж по жесткому варианту. Собрать толпу и направить сюда. Что несколько глупо из-за Паука и остальных. Я соберу людей, а они разгонят, вот и вся история побега.

— Тогда уж лопатку, чтобы подкоп рыть.

— О, точно, почему я сама об этом не подумала?!

За шуточками скрывалось наше общее волнение друг за друга. Меня нахождение здесь не беспокоило. Если бы не Соня, спокойно бы собой занимался. А так волнуюсь, отвлекаюсь и думаю, как бежать, если ситуация из-под контроля выйдет.

Но шутки шутками, а после шести вечера Соня написала, что пришёл отец, и она пошла его уговаривать. Ещё через час сообщила, что получилось договориться и что он взял отгул на пару дней. Я в этот момент облегченно выдохнул. И сразу снова напрягся, когда узнал, что выезжать они будут завтра утром.

— Сегодня никак? — спросил я, заранее зная ответ.

— Как мне это отцу объяснить?

Я тихо выругался. С моей точки зрения, это было сущей мелочью. Будь моя воля, заставил бы Соню бежать из города. Но в том-то и дело, что, запертый здесь, я не мог повлиять на девушку. Оказалось, что уговаривать словами я плохо умею. Не получается донести мысль так, чтобы Соня прониклась. Если подумать, она ситуацию иначе видит. Да, угроза есть, но отца бросать нельзя. Ещё и сорваться с места — много ли людей на это способны? Особенно в шестнадцать лет, когда не веришь в свою смерть, а угроза гипотетическая, где-то там, далеко?

Вот о чём я думал. Сам себе объяснял, почему всё так, а не иначе. Тихо злился, накручивал себя и строил иллюзии. В голове мелькали образы, как я выберусь и круто со всеми расплавлюсь. Но реальность была куда суровее. Я тупо сидел и ждал.

Заметил, когда Паук вернулся в бар поздно вечером. Переговорил с Кошмаром и тот вместе с дружками покинули здание. Минут через пятнадцать тот здоровяк явился. Его мыслей прочитать я не смог. Наглухо закрыты.

К чему бы эти встречи? Здоровяк ушёл быстро и десяти минут не пробыл. Отчитался и свалил? Или другое что? В каждом событии я видел дурное предзнаменование и не знал, как вести себя.

— Ты так печешься о своей девчонке, — прозвучал голос Грейс.

Я поднялся и подошёл к решетке. Она тоже подошла. Уже стояла, держась за прутья руками. Бледная, со слипшимися, грязными волосами. Сейчас она выглядела как зомби, что восстала после смерти. Щёки впали, а под глазами темно-синие круги.

— Ты опять за своё? — спросил я.

— Нет, что ты, — криво улыбнулась она и отошла обратно, в темноту камеры.

Мне это не понравилось. Что-то в Грейс изменилось, но я не понимал, что именно. Может, прикончить её? Нельзя. Не сейчас, пока Соня в городе. Как уедет, тогда будут варианты. Сама напросилась. Слишком многое между нами произошло. Вижу, что она не остановится. Такой уж тип человека. Пока не убьется, будет безумствовать.