— Ты должна поклясться, что сделаешь все, что я сейчас тебе скажу. От этого зависит не только моя жизнь, но и судьба всей империи.

Я была испугана и заинтригована донельзя.

— Клянусь, — прошептала я.

— Тогда поторопимся, времени почти не осталось.

Гвардейцы раскрыли перед нами двери.

Не успела я шагнуть за порог вслед за биомагом, как меня за запястье схватила высокая кареглазая дива с точеной фигурой. Красота женщины затмевала даже блеск Армины. Блестящие волосы цвета горького шоколада волной закручивались у плеч, взгляд казался уставшим, но ясным. Ей было немногим за сорок, но несла она свой возраст с изящной грацией, весьма достойно. Я почувствовала запах сандала и молока. Терпкий, сладкий и туманный. Далекий такой запах… Из маминой баночки не помню из-под чего.

Дива вложила мне в руку записку, а потом, когда биомаг дернул меня к выходу, женщина скрылась за поворотом коридора, ведущего туда, где пять минут назад господин Макильских лишился своего высокого звания. Читать на ходу было неудобно, да и некогда. Я сунула бумажку под широкий пояс платья в надежде не потерять.

Аллея, по которой мы быстрым шагом направлялись к паролету, была совершенно пуста. Утром к дворцу мы добирались минут пятнадцать. Но только тогда мы не торопились, а жизни господина Макильских и всей империи ничего не угрожало.

Глава 37

— Меня отравили, — бросил мне биомаг, когда мы быстрым шагом пробирались между колючих розовых кустов к паролету.

Пышное платье зацепилось за ветку, не давая мне сделать ни шагу. Я собрала в охапку нижнюю часть юбки и резко дернула. К моему неописуемому ужасу, верхний волан разошелся на две половины. Заранее предугадывая ярость биомага, когда узнает, что сделалось с нарядом его супруги, я прикрыла разорванную материю другой, целой складкой и прижала рукой. Решила, что ничего не буду говорить. Когда прибудем домой, пришью аккуратно потайными швами, никто даже не догадается. Стрессов на мою голову и так хватает.

— Кто это сделал? — спросила я.

Хоть господин Макильских и выглядел неважно, но чтобы отравление на императорском приеме… Это как-то уж слишком. По идее, выгоду захотят иметь от нового главного биомага, но никак не от разжалованного.

— Спросите своего нового друга.

— Сержи? — вырвалось у меня непроизвольно. — Он мне не друг!

— Вот именно, — ответил биомаг. — Если бы объявили конкурс на лучшего биомага-мошенника, он мог бы многими заслугами похвастаться. Например, рассказать, как преобразованные медь с цинком выдает за первоэлементы из анклава и продает их алхимикам. Сам в это время нанимает нелегалов биомагов, чтобы они за пару долей, жертвуя жизнями, приносили ему из анклава элементы, вызывающие трансмутацию воды. Потом в своих отчетах завышает количество выходов в аномальную зону и пытается накрученным авторитетом войти в круг промышленников со своими идеями о заморозке анклава. А чего стоит его атлас «Чудовища анклава». Это ж надо такое выдумать!

Вспомнила в библиотеке колледжа не книгу, нет, толстенный красочный альбом «Чудовища анклава» с золотым тиснением, которое говорило о немалой цене издания. Мы конспектировали и зарисовывали в тетрадки внешний вид и повадки чудовищ, которые, по правде сказать, вызывали ужас и трепет не только у меня, но и у всей моей группы.

— Что же получается, — поколебавшись, спросила я. — Все, что написано и изображено в атласе, вымысел?

Мы обогнули лужайку с низкими, затейливо подстриженными кустами и вышли на широкую дорожку, в конце которой, в каких-то метрах ста, находилась поляна-стоянка для паролетов. По краям, словно по линейке, шли зеленые насаждения, где невидимые птицы заходились в приятных слуху трелях. Вот бы не спеша погулять здесь, но, конечно же, при других обстоятельствах. Теперь я шла рядом с нанимателем, по левую руку. Шаг биомага чуть замедлился, как и речь, и, опасаясь ухудшения его состояния, я постоянно украдкой посматривала на его лицо. В случае чего была готова броситься за помощью в надежде, что при дворце работает какой-нибудь дежурный доктор.

— Если Распрыкин выдает свои идеи за жизнь в анклаве, то поверь мне, он там ни разу не был. Не удивлюсь, если где-нибудь у него в каморке сидит купленный сказочник и сочиняет все это.

— А император знает про его… такую нечестную работу?

— Не думаю. Но уверен, что очень скоро его лавочку прикроют. Налево и направо Распрыкина сдают его же дружки — биомаги нелегалы. Промышленники его идеи всерьез не воспринимают. Искусственно раздутый пузырь лопнет.

— Но я не понимаю, зачем ему вас травить? Сейчас он в большем выигрыше, чем вы. У него ведь…

Я засмущалась и замолчала. Наверное, не стоило сравнивать и напоминать о том, что возможностей у нового главного биомага больше, чем у моего нанимателя. Непростительная бестактность с моей стороны.

— Затем, что по закону я обязан предоставить все свои разработки. Если они попадут в руки Распрыкина, он научится проникать в анклав за настоящими первоэлементами, например низшими сущностями, которыми так заинтересовался Темников. Анклав сделается рынком, где Распрыкин будет монополистом. Как знать, к каким последствиям это приведет.

— Я об этом не подумала… — Хотелось расспросить и про первоэлементы, и про сущности. Хоть все это и опасно, но наверняка безумно интересно! Эх, попадись мне до отчисления из колледжа знающий об анклаве человек, проходу бы не дала. А сейчас… А сейчас — я гувернантка. И между прочим, у меня неплохо получается.

— Не переживай, я подумал за нас обоих. Для начала пообещай, что ни с кем не будешь делиться тем, что от меня узнаешь. Еще лучше в ближайшее время вообще ни с кем не нужно общаться. Вдруг убийца Виолы решит снова себя проявить?