Это, Леха, не слюнтяйство, просто ты хороший парень!

Да ладно тебе, — засмущался тот.

Моя мама всегда говорит: Леша — чудный малый, золотое сердце!

Так прямо и говорит? Ух ты… надо же, тетя Юля, она… Да, она у тебя клевая… — Леха даже как-то подозрительно шмыгнул носом. — Ну все, куда мы теперь?

Домой, куда же еще. Будем ждать Манькиного звонка.

Слышь, Гошка, а арбузики еще не все схавали?

Нет, что ты, поехали, мама все боится, что они испортятся.

Да ни в жисть! Я, Гошка, арбузов могу сколько хочешь съесть!

Я вообще-то тоже. Рванули!

А тем временем Маня и Елизавета Платоновна ехали в сторону Текстильщиков. Всеми правдами и неправдами Елизавете Платоновне удалось раздобыть у Аллы Дмитриевны адрес Ларисы.

Вы волнуетесь, да? — спросила Маня, видя, что ее старшая подруга нервно постукивает намани-

кюренными длинными ногтями по рулю, когда они останавливаются на красный свет.

Да. Мне почему-то очень неспокойно.

Так, может, вернемся, а?

Сама не знаю…

Давайте вернемся, а к Ларисе мы потом сами смотаемся.

— Да нет, я терпеть не могу бросать начатое. Давай уж хоть что-то доведем до конца.

Лариса Петровна Курочкина жила в старой пятиэтажке, в подъезде со сломанным замком, без лифта, где нестерпимо воняло кошками. Но на звонок им никто не открыл. Маня заглянула внизу в почтовый ящик. Он явно был пуст.

Значит, она в Москве, — констатировала девочка.

Необязательно, — пожала плечами Елизавета Платоновна. — Может, почту соседи вынимают. Я, например, когда уезжаю, всегда прошу соседку почту вынимать. Ну что ж, не повезло нам.

Эй, дамочка, вы что тут потеряли? — раздался чей-то голос. Он явно принадлежал человеку не трезвому. И в самом деле, по лестнице, крепко держась за перила, спускался изрядно пьяный мужичок.

Здравствуйте, — вежливо поздоровалась Маня. — Мы ищем Ларису Петровну Курочкину.

Ларку-то? А чего ее искать, она тут за углом в магазинчике прессой торгует. Туда и ступайте!

Спасибо, большое спасибо!

Да не за что! Только зачем вам эта стервоза сдалась? Исключительной подлости баба. И мерзости исключительной! Иск-лю-чи-тель-ной! — Он поднял вверх указательный палец. — Я бы даже сказал — вселенской мерзости баба! Вы не смотрите, что она вас будет сиропом поливать, не верьте, ждите, будьте начеку, а то в сироп ей ничего не стоит серной кислоты подмешать, фигурально выражаясь!

Мужчина слегка пошатнулся на последней ступеньке и чуть не упал.

— Простите, а как нам узнать ее, наверное, в этом магазине она не одна работает, а расспрашивать не хотелось бы, у нас дело конфиденциальное, — улыбнулась пьяному Елизавета Платоновна.

А, так вы с ней незнакомы? Ваше счастье. И не стоит знакомиться. Как минимум изжогу заработаете, а как максимум кучу неприятностей. Вы не смотрите, что я с утра в некотором подпитии, у меня вчера день рождения был, так что причина уважительная.

Поздравляю вас, — вмешалась Маня. — Но все-таки как нам Ларису Петровну узнать?

А у ней на роже все написано — я стерва, обиженная жизнью, и за это всех вас презираю и ненавижу! А если конкретнее — крашеная блонда лет под сорок, на шее бусы янтарные…

Тут из квартиры на первом этаже выглянул пожилой мужчина.

Геннадьич, ты чего тут базаришь? Заходи, у меня чекушка в заначке есть. Надо ж после вчерашнего здоровье поправить!

О! Иван Степаныч, я всегда знал, что вы великий человек! Прошу прощения, дамы, труба зовет!

И они скрылись за обитой зеленым дерматином дверью.

Ну что ж, кое-что мы уже узнали, — улыбнулась Елизавета Платоновна. — Идем! Поглядим, что за мегера эта Лариса.

А может, она не мегера вовсе, а просто не дает ему денег на выпивку, вот и все, — предположила Маня.

— Боже, откуда такое знание жизни! — засмеялась Елизавета Платоновна.

Они решили дойти до места пешком. Магазинчик был маленьким, торгующим газетами, журналами и дешевыми книжками в пестрых обложках. Народу там оказалось немного, за кассой сидела женщина, ничем не напоминающая ту, которую описал подвыпивший сосед. Лет шестидесяти, очень полная, с крашенными хной волосами.

Это не Лариса, — прошептала Маня.

Вижу, — шепнула в ответ Елизавета Платоновна. И подошла к кассе. — Извините, я тут осталась должна пятьдесят копеек, но другой кассирше, она когда дежурит?

Лариска-то? Сегодня. Только к ней кто-то пришел, скоро будет. А полтинник вы оставьте, я ей передам.

Ой, Марьяна Ивановна, — вмешался молоденький охранник. — Вы ж ее знаете, она ж за полтинник невиноватому человеку скандал устроить может. Пусть дама уж ей в руки отдаст, а то еще перепутает. Дама, вы отсюда выйдете, и направо во дворе лавочка. Там она и сидит, вы уж ей в руки лучше отдайте.