– Ты, конечно, прав,– как-то печально произнес Кетудриавиль, заставив меня посмотреть на друга.

– Зачем тебе?

– Хотел взглянуть на крылья, что носила мама,– тихо отозвался друг, и я как-то особенно остро осознал, как нам всем было одиноко последние годы. У меня, по крайней мере, была Тенебрис. А Кет остался совсем один, когда Старшие Ша ушли.

– Напомни чуть позже,– кивнул я другу, давая обещание и, собравшись с духом, снял крылья с волшебной петли.

К моему облегчению, они все же делились. Две пары и одна - не то же самое, что все три сразу. Тем более что были еще и мои собственные, пусть и не самые сильные.

– Даже не думай,– тихо предостерег Кет, видя, что я намереваюсь повесить двойную пару на место. – Второй раз такой сильной гостьи, неподвластной чарам и способной помочь, может просто не быть. Не дури, Нимед. И не трусь, раз уж решил.

– Можешь обвинять меня в малодушии,– чувствуя, как подрагивают руки, я покачал головой, – но я бы вовсе предпочел их не брать.

– Знаю. Как и то, что все наши сородичи ходят не оглядываясь, пока твое наследие хранится в этой стеклянной колбе. А это, мой любезный друг, очень плохо сказывается на их порядочности и спокойствии в целом.

– Не рассказывая мне то, что я и без того знаю,– раздраженно рыкнул, глубоко вдохнул и прижал крылья к груди, чувствуя, как жар практически сразу пустил побеги, пытаясь добраться до сердца. Через несколько мгновений магия достигла цели, оплетя эту своевольную мышцу и сдавливая все сильнее. До тех пор, пока все более редкие удары не пропали вовсе, сменившись гулкой тишиной в груди. **

Мне не хватало этого стойкого запаха корицы, что обычно окутывал со всех сторон. Проснувшись, чувствуя себя намного лучше, я осторожно пошевелила забинтованными ногами. Они пострадали вчера совсем несильно, но само наличие бинтов немного смущало, словно под ними прятались куда более серьезные травмы.

Глянув в окно, за которым яркими солнечными лучами светило солнце, сообразив, что умудрилась проспать и оставшийся вчерашний день и ночь, я решительно откинула одеяло. Отцепив заколки-бабочки и размотав ноги, с удивлением поняла, что все мои натертости и мозоли весьма хорошо затянулись, словно прошла уже неделя. Нужно будет попросить у Ша его мазь, когда срок моего пребывания тут завершится.

На одном из кресел меня уже ждал великолепный наряд бирюзового цвета, а рядом лежала моя котомка с вещами. Довольная, что больше не придется бродить по дому босой, я вынула из сумки мягкие туфли, и быстро переоделась. Очень уж хотелось пробежаться по дому. Внутри с каждым моментом все крепло чувство, словно меня тут не было ни пару дней, а несколько лет, и я успела соскучиться по этим светлым коридорам и высоким потолкам. И по шуршанию листвы под ногами.

Набросив тонкий шарф на плечи, я выскочила в коридор, решив, что волосы приберу позже. Гладкие, словно причесанные с маслом, как полагается, они струились по спине водопадом, совершенно не мешая. Мне хотелось заглянуть в кухню, откуда по дому разносился аромат свежей выпечки. Хотелось посмотреть на великолепную глицинию, в надежде, что дерево все еще цветет. А потом можно и обсудить с Мукешем, чем же я буду заниматься до самого этого волшебного праздника. Просто бродить по поместью, как привидение – не самое разумное и полезное для здоровья.

Сделав несколько шагов от комнаты, я нахмурилась. Мои ноги словно цеплялись за что-то разлитое на полу. Если бы листья не перекатывались с той же легкостью, как всегда, вполне бы уверилась, что на каменных светлых плитах остался мед. Присмотревшись, не найдя ни малейшего признака грязи, я покачала головой, и шагнула дальше. Туфли с громким «чпок», медленно оторвались от поверхности.

Следующий шаг дался еще сложнее. Ноги просто не желали отлипать. Дернув в очередной раз, я вдруг выскочила из туфель, непроизвольно сделав несколько шагов вперед. Удивленно глядя на собственные голые ноги, несколько раз растерянно моргнула. А затем обернулась назад, успев заметить, как туфли медленно проваливаются под пол.

–Нет! – бросившись к обуви, я успела ухватить только воздух над тем местом, где застряла моя обувь. Сидя на полу, растерянно глада на пол, на котором не осталось и следа, я никак не могла понять, что только что произошло. Пока в голову не пробралась совсем невероятная мысль.

Легко поднявшись, поправив сползший шарф и отряхнув одежду от налипшей листвы, я решительно уперла руки в бедра, вскинув голову:

– А ну-ка верни мне мою обувь! – Ответом мне стала тишина, разбавляемая только тихим шуршанием.– Верни мои туфли, мне холодно ходить. И неудобно. И на двор никак не выйти.

Добавив в голос еще недовольства и строгости, громко произнесла, топнув ногой. А через несколько мгновений с удивлением почувствовала, как теплеют и без того нехолодные плиты под ногами, становясь едва ли не горячими.

–Ай, хватит! Это уж слишком,– понимая, что еще не много, и не смогу стоять на раскалившемся полу, воскликнула, переступая с одной ноги на другую, чтобы как-то дать им остыть. – Верни, как было. И так и быть, буду ходить босой, если тебе так нравится.

Последние слова вырвались с невольным ворчанием. Никогда не думала, даже во снах, что буллу вот так ругаться с домом за то, что тот слишком сильно пытается мне угодить.