– Своего непосредственного начальника полковника Рыбчинского, вашего сапера Тимофея… – направляясь к двери, начал перечислять Дарек.

Светозар предсказуемо проглотил наживку:

– Подождите! А почему Мохито?..

– Прямо сейчас – нет, но через недельку-другую – да. Любому омеге понятно, что у беленького двойня.

– Елки-палки! – Вой сотряс стены и всполошил льдинки в фонтанах. – Надо срочно на второй подарок собирать.

Дарек удалился, посмеиваясь – не было сомнений, что в ближайшее время Светозар потеряет к нему интерес и перестанет требовать сказок.

Он выехал в Лисогорск ночью, поездом. В последний момент передумал лететь самолетом и отбыл на железнодорожный вокзал. Там, разглядывая мозаики, доел последнюю маленькую гроздь винограда – Негош выполнил обещание и выдал ему премию – и зашел в алтарный зал в западном крыле, чтобы попросить легкой дороги у Камула и Хлебодарного.

Здесь уже чувствовалось предвкушение зимнего праздника: с метлы Хлебодарного свисала блестящая мишура, а в ладонь Камула, протянутую к волку, кто-то вложил алую елочную игрушку – стеклянный шар с рельефным рисунком.

– Я привезу свечи, – сказал Дарек. – Зайду к деду Савве, куплю и вам, и «Сидящим». Если не даст заговоренных, возьму простые. Не хочу жечь лисьи или волчьи скрутки. Подождете?

Раздался нарастающий грохот – к платформе подходил поезд. По витражам, выходящим в сторону путей, продернулась нитка светящихся окон, замедлилась, поплыла, смешивая разноцветные пятна. Хлебодарный благосклонно улыбнулся. Камул подмигнул и покатал на ладони елочную игрушку.

– Я вернусь, – подхватывая сумку, пообещал Дарек, и вышел на перрон.

Он отлично выспался под стук колес. Лисогорск встретил его ранним утром, морозной дымкой, окутывающей горы, отступающей перед лучами крепнущего солнца. Дарек пожалел, что не уговорил Негоша отпустить его в отпуск с сегодняшнего дня – допросил бы этого Владека, и свободен. Чувство долга напомнило, что нельзя бросать товарищей в трудную минуту. Он-то на праздники в отпуск уйдет. А все остальные – нет.

Вдовец жил на окраине, в частном доме с крохотным двором, навесом-верандой рядом с входной дверью, кустом сирени и яблоней на свободном клочке земли. Следов Гвидона не чувствовалось, но Дарек для уверенности испросил разрешение перекинуться и тщательно обследовал и двор, и дом. Подозреваемый был здесь давно – только домашние тапочки сорок пятого размера хранили слабенький запах. Вероятно, Гвидон в них регулярно переобувался, приезжая в гости.

Дарек достал планшет и начал писать протокол прямо на веранде – в доме занимался ребенок, которому надо было идти в школу во вторую смену. Владек долго разговаривал сквозь зубы. Чуть оттаял уже после того, как подписал протокол.

– Я знаю, что это не шутка. Мне звонили, сказали о расследовании.

«Светозар. Вчера. Скорее всего, сразу после того, как я вышел из кабинета», – догадался Дарек.

– Вы расспрашиваете о его тратах. Я не хочу давать официальные показания. Если Гвидон никому не говорил, значит, у него были какие-то причины это скрывать. Но с глазу на глаз скажу. Он постоянно привозил мне деньги. Для ребенка. Говорил, что раз нет своего волчонка, надо чужих баловать.

– Он не объяснял, почему нет своих? – поинтересовался Дарек. – Почему у него нет омеги? Как я понял, он не кривой, не косой, карасей регулярно добывает и гвоздь забить может. Неужели никто на такое сокровище не польстился?

Владек пожал плечами:

– Я однажды спросил, а он ответил: «Мне нельзя». Я подумал – может быть, какое-то генетическое заболевание. Ну, из тех, что могут передаться по наследству. Больше не спрашивал. Зачем в чужой беде ковыряться?

– Понятно. Вот визитка. Это служебные телефоны, мой и начальника. В случае, если подозреваемый у вас появится, или вы его где-то увидите, прошу немедленно нас известить.

Проговаривая эту стандартную фразу, Дарек мучительно размышлял: «Выставлять наблюдение или не дергать местных топтунов? Что будет делать Гвидон? Оббежит мужа покойного сослуживца по кривой дуге, чтобы не доставлять ему неприятностей, или, наоборот, явится, надеясь получить приют в оплату за регулярные подарки ребенку?»

– Я не позвоню, – спокойно ответил Владек. – Не позвоню, но и его на порог не пущу, так и знайте.

Дарек кивнул и попрощался. Наблюдение он решил не выставлять – пожалел не столько Владека, сколько его ребенка. На долю мальчишки и так выпало достаточно потрясений, не хватает еще, чтобы приятеля его покойного отца во дворе застрелили, если тот окажет сопротивление.

«Где-нибудь в другом месте застрелят. Земля большая, на всех хватит».

От Владека он поехал в центр города, в магазинчик деда Савватия, свечного мастера, известного далеко за пределами Лисогорской губернии. В стеклянную дверь, на которую была намертво приклеена табличка «Закрыто», Дарек скребся минут пятнадцать. Дождался того, что Савватий выглянул из подсобного помещения, запрыгал и замахал руками, корча страдальческие рожи. Дед поправил монокль, долго и недоверчиво смотрел на дверь, а потом все-таки сжалился и отпер внутреннюю задвижку – оказал милость внуку покойного приятеля. Дарек просочился внутрь и попросил: