– Обязательно. Я тут сделала серию иллюстраций, хочу попросить вас, Валерий Карлыч, взглянуть.

– С удовольствием, – кивнул Вальдауф. И добавил, обращаясь ко всем нам: – Знаете, каждый раз, когда вижу работы моих учеников, боюсь заметить, насколько они переросли меня, а я сам устарел.

– О нет! Это невозможно, ты – гений! – воскликнула Марина вполне искренне.

Вальдауф, шутя, поклонился, раскинув руки в стороны, как на сцене.

– Рекомендуюсь, гений.

Между тем принесли сабайон и семифредо. Всё это замечательно вкусно готовил тот самый повар, которого я нашёл в Милане и уговорил пожить на нашей вилле несколько недель за баснословные деньги. Но, хотелось порадовать себя и немного откормить Таню после болезни. Названия всех этих местных блюд и их вкус мы выучили быстро, чтобы так же быстро и позабыть.

Ароматы вкуснейших десертов витали над столом, ароматы сада, погружающегося в вечер неторопливо, будто в вальсе, увлекаемые ласковым ветерком кружились над нами. Дневное щебетание, похожее на наш неспешный разговор, стало меняться на вечернее, оно больше наполнено страстями, чем дневные светоносные трели, всё громче стрекотали цикады, только набирая силу.

– Может быть, перейдём в дом? – сказал я.

– О, да, а то уже начинает темнеть, – растерянно обернулась Марина.

– Здесь так хорошо, скоро будут видны звёзды… – сказала моя упрямица.

– Идёмте, я сыграю на клавесине, – повторил я.

– На чем ты сыграешь?! – конечно, Таня удивилась.

– Ничего особенного, здесь есть клавесин, и я умею на нём играть. Да-да, милая, я полон сюрпризов, – улыбнулся я. А потом посмотрел на остальных: – Хотите, позабавлю?

Все, конечно, захотели, и мы расположились в музыкальной гостиной, которых тут было несколько, в одной из них и стоял тот самый клавесин, и я почувствовал себя каким-нибудь Вивальди или Моцартом, дающим камерный концертик перед узким кругом аристократов, пока играл, мне даже казалось, я сейчас обернусь, а на меня смотрят атласные куколки в пудреных париках и мушках.

Угостились напоследок ликёром с карамелизированной грушей, на этом и проводили наших гостей, с обещанием посетить их тоже на днях. Они отправились восвояси, их вилла начиналась как раз за оградами нашей.

– Придётся нам тоже в гости к ним идти? – спросила Таня, когда мы сели в полумраке на террасе в уже по-настоящему ночном ароматном саду.

– Не хочешь? – я посмотрел на неё.

Таня спустилась в кресле так, чтобы смотреть в небо, где мерцали уже звёзды.

– Не знаю. Надоели все, никого видеть не хочу.

Я улыбнулся, я чувствовал то же. Мы посетили Вальдауфов, конечно. Их вилла была несравненно скромнее нашей, но довольно красивая тоже, намного моложе, я думаю, века восемнадцатого, когда наша современница той самой Симонетты и Боттичелли, но их была уже хорошо обжита и довольно уютна, они ведь жили здесь уже больше года, то есть Вальдауф наездами, потому что перемещался по Европе, где проходили его выставки и продавались его работы с большим успехом, и Москве, куда он ездил работать, потому что как он выразился: «Как это ни странно, но в этом благодатном краю я растекаюсь под солнцем как мороженое и ничего не хочу делать, до того мне здесь… хорошо, – он посмотрел на Марину. – А в Москве я на своей планете: кровь быстрее бежит по венам, я сразу молодею и хочу творить. Мой город. А здесь, наверное, надо родиться, чтобы стать здешним живописцем. Я нездешний, я – русский», и засмеялся, намекая, видимо на свою фамилию, хотя никто из нас его немцем, даже наполовину, не считал.

Оставшиеся до отъезда дни мы с Таней провели за рулём автомобиля. Она так и сказала:

– Знаешь, что, милый, подарил машину, научи водить.

В первый раз получилось весело, дорога пустая и Таня, взяв руль и нажимая, как я показал на педали, тронула с места, визжа от восторга.

– Так подожди, ты сначала объясни мне, для чего три педали? Газ и тормоз я понимаю, а что такое сцепление?

– Это способ разделить двигатель и колёса, но это… так сказать, грубая схема.

– Зачем их разъединять?

– Чтобы передача была плавной, то есть не передавалась сразу на колёса, и автомобиль не двигался рывками. Но в твоей машине автоматическая коробка передач, тебе не придётся думать, она сама выберет режим.

– То есть, если коробка передач как эта, то выбирает водитель, а если автомат, то решает машина? – Таня удивлённо посмотрела на меня. – Получается, там как бы робот.

– Ну да, получается. Тебе это не нравится?

– Да нет… прикольно, я бы сказала, – усмехнулась Таня. – Марк, а ты не хотел бы научиться управлять самолётом? Ну вот, нашим?

Ну и ну… а почему бы и нет, собственно говоря?

Таня улетела в Париж, потом на очереди был Милан, затем Лондон, я же, перемещаясь, как и всегда по своим делам, не мешал Тане, зная, какая у неё напряжённая работа и я могу только мешать. И выполнял эту её идею – научиться управлять самолётом. Оказалось очень даже занятно, самое главное не в управлении самим аппаратом, что, конечно, важно, но куда важнее – слушать диспетчеров и следовать правилам и их указаниям. И через месяц мой инструктор позволил мне самостоятельно вести самолёт. Было чем похвастаться перед Таней.