В те далёкие времена, когда была ещё жива её мать, это считалось нормальным. Но времена, а с ними и апачи сильно изменились.

Старая скво замолчала, внимательно изучая своего слушателя. Видимо, приняв какое-то решение, она продолжала. Зовут её Маль-И-Пай. Так перекроили индейцы испанское слово «мальпаис» — сильно пересечённая местность, неудобица. «Метко, — решил Маккенна. — Апачи всегда называли камень — камнем, а жабу — жабой».

— Много лет я ухаживала за старым Эном. Тебе, наверное, известно, что дожил он до девяноста лет. Если помнишь, Нане, когда он начал свой последний поход против регулярной армии — а это было лет пятнадцать назад, — стукнуло всего семьдесят. А Эн был чуть младше Наны. И вот я ухаживала за старой развалиной, готовила ему, и, поскольку умом меня природа не обидела, стала я соображать, что женщина, по крайней мере, наполовину так же полезна, как и мужчина. Так почему бы и мне не узнать, где находится Золотой Каньон?

Начала я заходить издалека. Спрашивала старого Эна о том, о сём. Поначалу он думал, что я просто так болтаю. А потом раскусил, что я всерьёз заинтересовалась тайной. Замкнулся, стал раздражительным и злым. Ещё бы: близится его время уходить, а он ещё не решил, что ему делать со своей тайной. Вроде итогов был унести тайну с собой, но считал, что это будет нечестно по отношению к его народу. Я понимала, что его гнетёт, и особо не наседала. Но несколько недель назад стало ясно: выбор он сделал. Неправильный выбор. Если никто не вырвет у Эна тайну Сно-Та-Хэй, то она умрёт для нашего народа. Я пыталась его убедить. Говорила: апачи побеждены, но не покорены. Через несколько лет им снова понадобится не меньше золота, чем во времена таких вождей, как Нана, Викторио, Мангас Колорадас, Начез, Голета и Кочизе — этих великих воинов, сражавшихся за нашу свободу.

Она замолчала, чтобы выловить кусочек мяса из каши и, подогрев его на углях, засунуть в рот. Потом испытующе глянула на белого:

— Ставлю свой винчестер против твоего седла, что ты недоумеваешь: почему это среди великих воинов нашего народа я не назвала Джеронимо. Так всегда с вами, белыми! Настоящих индейцев вы и не знаете.

— Что ж, — признал Маккенна, — здесь ты права. Но я, например, знаю, что Мангас и Кочизе никогда не здоровались с Джеронимо. Ведь он был трусливым псом. И его воины — тоже. Он, попав в плен, дал слово не убегать — и не сдержал его. Его воины убежали с ним. Нет, каков бы ни был цвет их кожи, ни ты, ни я не хотели бы иметь таких друзей.

Старуха долго-долго смотрела на Маккенну. Потом выплюнула кусочек шкуры, попавшей в кашу. Такие лакомства ей были уже не по зубам.

— Беру назад слова о твоём языке, — сказала она. — Не белый он у тебя. Даже голос твой странно звучит для янки. Как-то не так, как положено. Сразу заметно. Маккенна, ты ведь не настоящий американо?

— Угадала, мамаша. Я Америке прихожусь приёмным сыном. Родился в далёкой стране под названием Шотландия. Но отец с матерью привезли меня сюда ещё ребёнком. Выходит, я такой же американо, как и любой другой белый, родившийся здесь. Но настоящие хозяева Америки, конечно же, — вы, краснокожие.

Старая ведьма обнажила остатки клыков, пытаясь изобра зить добродушную улыбку.

— Ладно, — сказала она, — обойдёмся без лишних слов. Это до янки туго доходит, о чём речь. До янки, не до апачей.

— Верно, мамаша, верно. Но я тебя нечаянно перебил. Ты рассказывала о Сно-Та-Хэе.

— Кое-что о Сно-Та-Хэе, — поправила она.

— Ну, разумеется. Пожалуйста, продолжай.

— Никто не ведал, где расположен каньон, и апачи считали, что тайна умерла вместе с Наной. Старый вождь умер внезапно и не смог, как положено, подготовиться к переходу в Страну Вечной Охоты, а заодно и передать доверенному лицу тайну Золотого Каньона. Но индейцам следовало знать Нану получше. Все эти годы тайна надёжно хранилась. И хранил её Эн. Почувствовав, что пришло его время уходить, он понял, что придётся искать следующего хранителя тайны.

Маккенна заметил, что об этом уже знает — от Пелена. На что получил сердитую отповедь: мол, Пелон сам услышал эту историю от Маль-И-Пай, а если Маккенне неинтересно слушать, то надо было сказать об этом раньше.

— Какого чёрта я тогда трачу тут на тебя время? — в сердцах спросила старуха. — Разве я не говорила, что расскажу тебе то, чего Пелон не скажет?

Потребовалось целых пять минут лжи и лести, чтобы она перестала браниться и продолжила рассказ.

В общем, старый лис Эн не нашёл человека из своего племени, которому смог бы передать тайну каньона Сно-Та-Хэй. Всё дело было в том, что он и его племянница Маль-И-Пай были последними из «старожилов», а молодые никогда в каньоне не были, только слышали о нём. Говорили — и Маль-И-Пай верила, — что со времени смерти Наны там не побывал ни один апач. Другие говорили, что на самом деле тайной владели три клана: чирикауа, где вождём был Кочизе, мамбрено, во главе которого стоял Мангас Колорадас Старший, и клан Наны. Но так ли это — Маль-И-Пай не знала. Зато ей доподлинно было известно, что на протяжении её жизни в каньон приходили только воины из клана Наны. Если раньше другие апачи и знали путь туда, то сейчас забыли, как и люди Наны.

И Эн, не нашедший в племени человека, которому мог бы доверить тайну, нарушил традиции апачей и в сердцах рассказал всё женщине! Да! Маккенна не ослышался! Женщине!

— Не стоит даже объяснять человеку со столь проницательными голубыми глазами, — сказала старуха, — какой именно женщине поведал старик Эн тайну золота, не так ли? Ещё бы. Конечно, мне, Маль-И-Пай.

— А почему нет? — спросил Маккенна. — Разве можно найти сосуд лучше, чтобы перелить туда столь драгоценную влагу?

Не принимая во внимание столь неприкрытую лесть, Маль-И-Пай решительно продолжила рассказ. Доверив ей тайну каньона, старик исчез. Естественно, в племени это вызвало лавину толков и споров. Недоверие к легендам вовсе не умерило молодого пыла и алчности. Эти нынешние индейцы — да будут они прокляты до десятого колена! — унаследовали от белых поклонение жёлтому металлу. Они знают, что за золото можно купить много виски, хорошей еды, горячих коней и новых ружей — всё, что так опьяняет мужчин. Поэтому они стали считать Сно-Та-Хэй местом, где их ждут кучи денег, а не священной землёй, которую следует оберегать от белых и мексиканцев; землёй, принадлежащей апачам со времён сотворения мира.

Люди из разных кланов принялись выспрашивать, вынюхивать… И догадались, что путь в каньон знал один Эн.

— И можешь мне поверить, — сказала старуха, ткнув Маккенну в грудь когтистым пальцем, — что тут поднялась такая суматоха, которая не утихает и по сей день. По крайней мере, эхо её донеслось по апачскому «телеграфу» до гнусных ушей Лопеса.

Пелон тут же помчался в Аризону, собирая по пути свою банду. Прихватил он с собой и Маль-И-Пай.

Старая скво вытащила черенок трубки из дыры между пеньками последних своих зубов. Облизала губы, сплюнула в костёр и, сунув руку под юбки, вытащила на свет мешочек, в котором старатель распознал ладанку со «священным порошком». Щепотку порошка старуха швырнула в огонь. Пламя полыхнуло голубым, жёлтым и зелёным — так горит обыкновенная соль. Но тут же из костра вырвался столб плотного белого дыма словно от выстрела старого мушкета. Тёмные губы Маль-И-Пай беззвучно зашевелились, она глянула в сторону утреннего солнца.