— Да, ты мог бы стать отличным апачем… Не смей разговаривать с девушкой, понял? И смотри, чтобы она с тобой не разговаривала.

— Как угодно, — поклонился старатель и перевёл приказ для девушки на английский. Она вернулась к своей работе: стала рубить кусты, заготавливая ветки для костра. Значит, усвоила первое правило выживания в плену у апачей: молчаливое повиновение и готовность к работе в любое время. Он чуть-чуть наклонил голову в знак одобрения и был поражён, увидев ответную улыбку. «Необыкновенная женщина», — подумал он. Хотя, конечно, он в таких вещах не особо разбирался. Не то чтобы он был женоненавистником или робким малым, нет. Просто считал, что женщины и мужчины слишком по-разному устроены. Словно бы думают разными местами. До сей поры он, правда, женщин сторонился, и ему было не на ком проверить свои догадки.

Теперь же, взглянув в серые глаза пленницы, он вдруг почувствовал: вот то, что ему нужно. Не за золотом, оказывается, он гонялся все эти годы, а за более редким сокровищем. Неужели за ней? За этой беззащитной девушкой? Итак, любовь всё же настигла его! Остаётся вырвать это сероглазое создание из лап волчьей стаи.

Всё-таки он оказался прав: несмотря на ссадину на челюсти, кровоточащий рот, потерянный зуб и трещину в ключице, вечер был и впрямь очаровательный.

Видишь, Маккенна? Выбора, в принципе, нет. — Пелон пожал плечами с притворным сожалением. — Или ты приведёшь нас к золоту, или мы тебя убьём. Конечно, ты очень упрям и нам помогать не хочешь. Ты можешь даже позволить нам убить тебя. Но запомни: Пелон всегда готов управиться с маленькими жизненными неприятностями.

Что ещё припас для него Пелон? Пытки? Как-то раз апачи основательно продырявили старателю правую ступню, чтобы держался подальше от мест, которые они считали священными. Залечивать рану пришлось несколько недель. Не хотелось бы повторять процедуру…

— Пелон, — сказал наконец Глен, — ты и раньше был отменным говоруном, но годы, похоже, берут своё. Брюзжишь ты хуже старой скво. Пожалуйста, будь краток и объясни толком: чем ты собрался меня напугать?

— Уж не думаешь ли ты, что я не заметил, как ты смотрел на девчонку? Давай-ка вместе подумаем: что может сделать наш приятель Манки с её маленькими и… как бы ты назвал их — восхитительными грудками? Отрежет их, что ли?

Что ж, они вполне способны и на это. Видимо, её подобрали где-то в пути, чтобы попользоваться всем скопом, да и бросить. Зачем банде обуза? Без сомнения, увидев, что для Маккенны она кое-что значит, бандиты попытаются использовать это, чтобы подействовать на старателя. Да, Маккенна им нужен. Но тогда… Может быть, это и спасёт девушку?

— Теперь я вижу, — сказал Глен, — что ты не растерял своей хитрости. Я даже рад этому. Согласен, девчонка имеет для меня некоторую ценность. Мне не хочется, чтобы ей причиняли вред. И чтобы твои приятели оказывали ей знаки внимания — тоже. Я ясно выражаюсь?

— Продолжай.

— Вот мы и пришли к тому, что можно назвать… соглашением. Каждый из нас имеет над другим определённую власть.

— Верно. Готов выслушать твои предложения. Улыбка Маккенны понравилась даже Лопесу. Не очень, но всё-таки понравилась.

— Я ведь предупреждал тебя: не вздумай притворяться невинной овечкой! — рявкнул он. — Смотри, не зайди слишком далеко.

— Разве мы оба не люди чести?

— Я-то точно. А вот тебе я бы не доверил ничего более существенного, чем непорочность своей сестры. Вон она, кстати, с отрезанным носом.

Маккенна взглянул на сухопарую скво. Женщина, услышав, что речь идёт о ней, одарила белого такой усмешкой, по сравнению с которой обезображенная шрамами улыбка Пелона показалась старателю материнской.

— Ну, что? Она всегда смотрит на мужчин так, словно обещает бог знает какие утехи. Итак, давай обговорим условия. Я не собираюсь болтать с тобой всю ночь.

— Эта женщина, — сказал Маккенна, уводя разговор в сторону, — не твоя сестра. Она чистокровка. Зачем ты мне врёшь?

— Да зачем мне тебе врать, дорогой друг? Мать у нас была одна. Так, женщина?

Та согласно закивала и непристойно задвигала бёдрами — явно для Маккенны.

— Видишь, ты завоевал её сердце, не пошевелив даже пальцем. Если захочешь потом пообщаться с ней, можешь называть её Хеш-ке. А можешь и не называть.

«Женщина-убийца» — вот как переводилось её имя. Зная Пелона, Маккенна понимал: представляя ему эту скво, бандит хотел предупредить его о какой-то опасности.

— Спасибо, — сказал старатель, — но я что-то устал сегодня. Вряд ли мне понадобится женщина. Хеш-ке, думаю, меня извинит. Ты, Пелон, тем более. Может, вернёмся к нашим переговорам?

Бандиты навострили уши. Все они, по индейскому обычаю, сидели на корточках, полукругом возле костра.

— Во-первых, — начал Маккенна, — нам придётся условиться о гарантиях для меня и для девушки. Согласны?