— Я просто обязан ответить на него достойно, — с расстановкой сказал он, убирая меч в ножны.

А потом… Тир и ахнуть не успела, как оказалась в крепких объятиях, а жадные губы Эристора нашли и захватили ее рот… И все повторилось — в голове поплыло, предательская слабость разлилась по телу. Своим животом Тир почувствовала напряженную плоть Эристора, которая, казалось, прожигала одежду, такой горячей и огромной показалась ей. Тир задрожала, пальцы разжались, и мечи с глухим стуком упали на плотный песок ристалища…

В себя ее привел смех.

Тир уперлась руками в плечи Эристора и, оттолкнув его, отскочила сама. Взгляд ее заметался по веселым лицам лесных эльфов, остановившись на довольной улыбке, которая просто распирала их предводителя. Краска обиды и ярости бросилась ей в лицо. Рука сама собой сжалась в кулак. В тот же миг мир перед глазами Эристора расцвел каскадом цветных искр. Когда же он проморгался и смог оглядеться вокруг, Тир уже подобрала свое оружие и теперь, гордо расправив плечи, шла к замку. Ей вслед продолжали нестись насмешки и улюлюканье. И только тогда Эристор понял, что натворил…

— Перестаньте, — устало произнес он, но почему-то его услышали и подчинились.

— Куда вы, эль-до? — обеспокоено крикнул Кэлибор, когда Эристор принялся прокладывать себе путь сквозь толпу.

Тот обернулся:

— Извиняться. Я вел себя недостойно.

Он уже скрылся в дверях, а толпа все еще не расходилась. Сначала оживленно обсуждали последнюю сцену, потом разговор перекинулся на сам поединок. Многие пытались повторить увиденные приемы, а кто-то даже подошел к задумчивому Кэлибору с просьбой показать их…

Эристор нашел Тир в ее комнате. Она сидела на кровати, перевязь с мечами валялась на полу перед ней. Тир не обернулась на звук открывшейся двери, а Эристор, не зная с чего начать, нервно дергая островерхими ушами, подошел к открытому окну.

— Там все еще смеются? — внезапно спросила Тир.

Эристор вздрогнул и покачал головой, забывая, что она не смотрит на него.

— По-моему, теперь они пытаются отработать один из твоих приемов… Тир, — нерешительно позвал он, но она не шевельнулась.

Эристор шагнул к ней и, опустившись на колени, сжал руками ее плечи:

— Тир. Я обидел тебя…

— Нет, эль-до. Ты лишь указал мне на мое место.

— Но и я узнал свое, госпожа. Сегодня, когда ты улыбнулась мне так, я окончательно понял, что мое место здесь, рядом с тобой. Я жажду тебя, и ты хочешь меня — твое тело не умеет лгать.

— Ты ошибаешься, эль-до, — глаза Тир метались, уворачиваясь от чужого взгляда. — Мне не знакомо плотское влечение.

— Ты девственна? — удивленно спросил Эристор.

И эта недоверчивость, показавшаяся Тир циничной, еще глубже ранила ее. Эристор почувствовал, как плечи под его пальцами напряглись и распрямились. Серебристо-серые глаза в первый раз с начала их беседы встретились с его ищущим взглядом. В них он прочитал гордость и… издевку.

— Нет, Эристор Дориат. Это осталось далеко позади. Меньше хлопот, не правда ли?

— Я не это хотел сказать…

— А что же? Так вот знай. Последний мужчина был у меня много лет назад, и с тех пор ни один не приближался ко мне и на метр.

— Но…

— Ты хочешь услышать, что же стало с тем… последним? Я убила его. Хотя, пожалуй, теперь даже благодарна ему. Ведь именно его жестокость изменила все. Я была рабыней… Убив его, я обрекла и себя. Мне оставалось либо умереть, либо бороться… Именно в тот день я убежала, взяв оружие убитого мной воина и впервые переодевшись в мужское платье. Именно с этого момента беглая рабыня вне закона, которую имел право убить каждый, начала свой долгий путь к госпоже по имени Тир Серебряная…

…Внезапно Тир испытала мгновенный шок, словно от погружения в темную ледяную воду. Дыхание перехватило, она зажмурилась, а когда осмелилась открыть глаза, то увидела вокруг себя просторный, задымленный испарениями расположенной здесь же кухни зал большого дома, в котором она выросла и который, повзрослев, купила и велела разрушить до основания… За грубым неструганным столом сидел ее хозяин и ел что-то, обильно запивая кушанье брагой из большой глиняной кружки.

От страха Тир зажмурилась вновь, потом, чуть приоткрыв веки, взглянула — перед ее внутренним взором уже стояла другая картина. Она в спальне господина, он ухмыляется и манит ее к себе, держа в громадной волосатой руке сморщенное яблоко. Тир чувствует, как ее рот наполняется слюной, и ноги сами собой несут ее к широкой неопрятной постели…