— Нужными — эхом откликается Вася. С грустью.

— Увы, мы не всегда можем дать то, кому-то то, в чем он нуждается. Мир несовершенен. Мы предлагаем что имеем — но иногда этого недостаточно, — осторожно говорит Саша. Если она права насчет семьи пацана… Может, это хоть немного примирит его с реальностью. — Я просто надеюсь что то, что я могу дать, будет нужно ребятам, хоть в какой-то мере. И только.

— А тебе в этом что?

Саша поводит плечом.

— Это неважно. На самом деле неважно.

Ей — ничего. Или по крайней мере, если что-то и было — то явно недостаточно. Поэтому она и не стала работать вожатой больше, пока сюда не пришлось ехать.

— Вопрос за вопрос, — она кидает взгляд на парня, — тоже давно спросить хотела.

— Валяй, — Вася хрустел печеньем. До сих пор, пусть печенюшки было и всего две. Он всегда так ел, словно наслаждаясь каждой крошкой. Видимо, с матерью у него были ну совсем не лучшие отношения.

— Ты здесь давно живешь?

— Давненько. Мать не первый год работает.

— Значит наверняка слышал легенду о «Ночном Пионере»?

Вася едва не поперхнулся от неожиданности.

— Слышал конечно. Неужели и ты в это веришь? Это ведь детские сказки.

— Разумеется. А что такого в них, что тебя пугает?

— Да ничего. Просто россказни малышни.

— Но иногда сказки базируется на правде, знаешь ли. Вот я и хочу узнать — может, ты слышал о том, что бы здесь кто-то исчезал? Или о телах или смертях?

— Не, — Вася помотал головой для пущей убедительности. — Ничего такого. Ладно, спасибо за угощение, пойду я. Доброй ночи.

— Доброй.

И что он так напрягся? А Вася напрягся, или Саша совсем чувствительность потеряла. Ладно. Что делать — надо идти к себе.

В комнате уже ждали Катя и Коля, порядком встревоженные. Впрочем, при ее появление оба расслабились.

— Что такое? У меня рога выросли? — Саша плюхнулась на свою кровать.

— Да не, — Коля на часы показывает. — Мы думали, тебя уже сцапал кто или еще чего. Думали уже искать идти.

Прошел почти час с момента, когда она вышла из архива. Час. Какого черта? Разговор с Васей занял сколько — десять минут? Двадцать?

— Все нормально. Но, увы, ничего нового я не узнала. К сожалению.

— А у кого спрашивала-то? — Катя с интересом рассматривает ее.

— Та пацан есть один, сын поварихи. Но он говорит, что не в курсе. Но напрягся знатно и сбежал, едва пятками не сверкая, как я его спросила.

— Боится? Или что-то знает?

— Не боится, но напрягается точно, — Саша покачала головой. — А насчет «знает» — понятия не имею. Может просто не любит все эти легенды.

— Я попробую его попытать, — Катя улыбнулась. — Как выглядит?

— Рыжий такой. И худой.

— И вообще — с поварами поговорить надо обстоятельно, со всеми еще раз, — Коля бросает на стол три смятых листка, найденных в архиве. — Может они что-то знают об этой Алле Поляковой хотя бы? Если вспомнят — то точно пустышка.

— А если нет — это ничего не докажет, — со вздохом констатирует Саша. — Как древние записи о Яне Павловом и этом Арсении Костюшко. Почти двадцать лет прошло. Если их не вспомнят — это все равно ничего не доказывает.

— Увы.

— И мы опять знаем, что ничего не знаем. Ладно — пора спать, — Катя спихивает Колю с ее кровати. — иди к себе. Мне завтра работать.

— Нам всем.

— Иди давай.

— Ладно, ладно. Доброй ночи, дамы.

— Вы прекрасно выступили сегодня, — Саша улыбается, подбрасывая дрова в костер. — Поздравляю с заслуженной победой!

Шелест потираемых ладоней, заменяющих аплодисменты, был сегодня как никогда громким.

— Давайте споем! — Леша на сегодняшний огонек принес незнакомую никому гитару — я играть умею.

Надя Назарова покосилась на парня.

— Ты гитару откуда взял? Не у вожатых же. У Феди из пятого, что ли?

— Ну да. А почему нет?

— Та он эту гитару весь день ищет, словно подругу потерял, — по отряду прокатились смешки. Но Лешу это определённо не смутило.

— Ну и пусть ищет. А вечером найдет. Она вообще мне нужнее, этот Федя даже играть на ней не умеет и хранит под кроватью, она пылью покрылось. А мы все без гитары так и смена пройдет.

— Александра Николаевна, скажите ему!