Некоторое время никто из них не мог произнести ни слова. В их взглядах можно было прочесть сразу несколько противоречивых чувств, которые они испытали в тот миг, когда была сброшена крышка «этого ларца». И разочарование, и удивление, и смущение, и даже испуг. Такого не ожидал никто!

Машинист экскаватора Александр Александрович Масалыгин, которого в его бригаде уважительно звали Сан Саныч, отрабатывал свою очередную смену. За продолжительное время работы на шагающем экскаваторе он в некотором смысле сроднился с этой машиной и уже не мыслил без нее своей жизни. Привычными, доведенными до автоматизма движениями, он дергал за рычаги, а в это время за кабиной, в которой он находился, тяжелый ковш разбивал породу и поглощал ее в свое ненасытное брюхо, вмещавшее до двадцати кубометров груза. Потом ковш разевал свою пасть над кузовом самосвала и изрыгал все, что перед этим пожрал. После чего стрелой возвращался на прежнее место. Все начиналось сначала.

Ребенок, глядя на все это издалека, мог бы представить, что экскаватор – это такой железный монстр, который зачем-то хочет проникнуть в самое сердце земли, а потому день за днем совершает одни и те же движения. Но это была работа машиниста Масалыгина, который состоял на хорошем счету у начальства, и его такая жизнь вполне устраивала. Может быть, у него не было времени подумать о чем-то другом, а, может, он просто не хотел ни о чем думать…

То утро не предвещало ничего особенного. Масалыгин заметил, как группа его односельчан прошла к своему участку, но вскоре, поглощенный работой, он забыл про них. И вспомнил, только когда увидел бегущего человека, который что-то кричал и почему-то махал в его сторону руками…

Масалыгин выключил двигатель экскаватора и распахнул дверь кабины. Но в угольном разрезе стоял такой шум, что голос бегущего все равно утонул в нем. Тогда Масалыгин прыгнул из кабины наземь. В этот миг к нему подбежал запыленный полуобнаженный человек, в котором машинист экскаватора признал кузнеца Карнаухова. В условиях рева двигателей огромных машин и грохота падающей в кузов самосвала породы разговор проходил на повышенных тонах.

– Что случилось? – кричал Масалыгин.

– Мы нашли кое-что, – орал в ответ Карнаухов.

– Что? – переспрашивал первый.

– Мы нашли… – повторял второй.

– Что вы нашли? – не понимал Масалыгин. Карнаухов смущенно замялся и только рукой показывал в ту сторону, откуда прибежал. Дескать, сам посмотри.

– Саня, мне работать надо, – попытался было отвертеться от назойливого односельчанина Масалыгин и двинулся обратно, к своему железному монстру.

– Но ты же бригадир! – возмущенно прокричал вдогонку Карнаухов. – А дело важное, можно сказать, государственное…

Слово «государство», услышанное весьма отчетливо, заставило Масалыгина остановиться. Он нехотя последовал за Карнауховым и спрыгнул в траншею, которую за время работы вырыли артельщики. Длинный и объемный предмет, который белел посреди черного, заполненного углем пространства, тотчас же привлек его внимание.

– Что за… – Масалыгин повторил то же бранное слово, что и ранее сельчанин, и ускорил шаг. Когда же он заглянул внутрь белокаменного ящика, то на мгновенье от неожиданности потерял дар речи.

За всю свою жизнь машинист экскаватора Сан Саныч Масалыгин ничего не смог обнаружить на глубине залегания угля… Никакой органики. Конечно, кроме самого угля, относимого к углеводородам. А тут такое. Если не увидеть своими глазами, невозможно поверить! Сказка, да и только!

Длинный, в рост человека, ящик был заполнен жидкостью розово-голубоватого цвета, в которой… лежала одетая в тонкое полупрозрачное платье девушка с русой косой и голубыми, широко раскрытыми глазами, устремленными ввысь. Казалось, что она жива (у нее на щеках играл румянец) и готова подняться из-под воды. В ее изголовье находился некий предмет в виде прямоугольной коробочки с одним закругленным краем, но он поначалу не привлек внимания.

Это зрелище завораживало, – так что Масалыгин не сразу пришел в себя, еще некоторое время он пребывал в растерянности, собираясь с мыслями.

– Саня, – наконец, обратился он к Карнаухову, – бегом – в сельсовет. Власть надо поставить в известность, – и, когда Карнаухов вылез из траншеи, обратился к остальным. – Ничего здесь не трогать, – а сам двинулся в сторону, откуда доносился шум работающих экскаваторов. Вскоре тишина воцарилась над округой. Работы были приостановлены.

Карнаухов по пути в сельсовет заскочил домой и проговорился о находке своей бабе, а она, едва муж вышел за порог, побежала к соседке. Так что через полчаса вместе с председателем сельсовета в угольный разрез спускалась уже целая толпа местных жителей, сгорающих от любопытства. Еще бы! С человеком за всю жизнь может не случиться ничего особенного, а тут такая находка!

Ящик, который оказался гробом, окружили со всех сторон и принялись рассматривать прекрасно сохранившееся тело «спящей царевны». Первым оторвался от этого зрелища председатель сельсовета. Он понял, что дело, которое свалилось на его седую голову, государственной важности.

– Ну, чё вылупились? – прикрикнул он на народ. – Нечего тут зырить. А ну, все вон отсель!

– Александр Иваныч, – обратился он к Карнаухову, – проследите, чтобы это место было очищено, и никто не прикасался к находке. А я доложу наверх, – он ткнул пальцем в небо и поспешно двинулся в сторону села.