До слуха Андрея донесся шум, который нарастал. Его отряд, рассыпавшись цепью, прочесывал лесопосадку в поисках украинских военнослужащих, прорывавшихся из окружения. Он вышел к проселочной дороге, по которой двигалась колонна, состоящая из БМП.

Военные, сидящие на броне, завидев человека в камуфляже, насторожились, – рука машинально сняла автомат с предохранителя, – но заметив шеврон с гербом ДНР на его плече, они успокоились. Ковалев поднял руку в знак приветствия и вернулся назад, к своим товарищам.

Он шел, вспоминая, что вот так же лесом они со Стрелковым переходили границу. Тогда еще никто не знал, что их ждет впереди. Все в тайне друг от друга надеялись на то, что это дело не будет долгим. С тех пор прошло больше пяти месяцев, и все, что довелось пережить за этот срок, теперь казалось каким-то неправдоподобным страшным сном, в который не хотелось верить.

Перед его глазами, подернутыми дымкой слез, промелькнули лица павших товарищей, нашедших свою гибель под Славянском…

В этом городе, окруженном неприятелем, он впервые познал горечь отчаяния, когда стало понятно, что помощи ждать неоткуда. Потом был прорыв в Донецк, увенчавшийся успехом. Услышав о боях на границе, где впервые были окружены украинцы, Андрей Ковалев рвался туда, но был удержан в Донецке. Наконец, после того, как Стрелкова отозвали, он оказался в Иловайске. И снова отчаяние захлестнуло волной… Казалось, этот городок, вокруг которого украинцы пытались замкнуть кольцо окружения, станет вторым Славянском, и здесь он уж точно найдет свою погибель.

Эта мысль посетила его в разгар уличных боев, когда он со своим отрядом, вооруженным только автоматами Калашникова, занимал городскую школу и отстреливался от наступающих под прикрытием боевых машин врагов, превосходящих их и числом, и вооружением. Странно, но она, эта мысль, вовсе не огорчила, а, скорей, даже обрадовала его…

И вот, помощь с востока, которую они ждали, еще находясь в Славянске, наконец, подоспела. Украинские военные и добровольческие батальоны, пытавшиеся окружить Иловайск, сами оказались в «котле». Теперь они отчаянно прорывались, дробясь на малые группы.

Вдруг рация, что висела на груди у Ковалева, ожила, оборвав его воспоминания.

– Командир, это Сокол, вижу одного… В штатском. Похож на укра.

– Он вооружен? – спросил Ковалев, поднеся рацию к губам.

– Не знаю. Сейчас проверю.

– Будь осторожен, – напутствовал подчиненного Ковалев.

Он, ускоряя шаг, двинулся в ту сторону, где находился ополченец с позывным «Сокол». Внезапно оттуда донеслись звуки выстрелов.

– Соколов! – крикнул Ковалев в рацию, но не получил ответа. – Твою мать! – выругался он и припустил.

Он первым прибежал на место, где завязался скоротечный бой, и увидел лежащего на земле раненого, истекающего кровью «Сокола», возле которого валялась разбитая рация. Вскоре подоспели другие ополченцы.

– Он побежал туда, – держась одной рукой за простреленный живот, другой – рядовой Соколов указывал направление, в котором скрылся неизвестный.

И тогда, взяв с собой двоих парней, Ковалев устремился в погоню. Вскоре он увидел бегущего. Тот, заметив преследование, скрылся за деревом и, едва Ковалев успел отскочить в сторону, открыл стрельбу. Прозвучало несколько выстрелов, и один из ополченцев свалился наземь замертво. Другой вовремя нашел себе укрытие. Неизвестный произвел еще несколько выстрелов.

Андрей Ковалев и его подчиненный вели ответный огонь. Но вскоре все стихло. Неприятель не высовывался из своего укрытия.

«Перезаряжает пистолет», – подумал Ковалев и громко крикнул:

– Сдавайся! Сопротивление бессмысленно! Ты окружен! – в этот миг знаками он показывал ополченцу, который был в поле его зрения, чтобы тот зашел с тыла. Ополченец кивнул и, пригибаясь к земле, двинулся в обход. – Сдавайся, – повторил Ковалев. – Мы гарантируем тебе жизнь. Немного посидишь в кутузке. А через месяц тебя обменяем на своего… Ты получишь свободу!

– Свободу? – послышался насмешливый голос, который почему-то Ковалеву показался знакомым. – О какой свободе ты говоришь, Андрей?

Ковалев выглянул из своего укрытия, пытаясь рассмотреть неизвестного:

– Мы знакомы?

Тот, не высовываясь, прокричал в ответ:

– Что, не помнишь старого друга, которому обязан жизнью?

Внутри Андрея Ковалева все похолодело, на его спине выступил пот, он изменился в лице и дрожащим голосом проговорил:

– Вася? Егоров?

В этот миг из-за дерева высунулось лицо со шрамом, которое он запечатлел в своей памяти еще с прошлой их встречи.