Мало того, что по мнению Сью, я была единственным физиотерапевтом в Южном Лейкленде, способным вылечить ее, у нас была общая история. У меня была история со множеством пациентов, и все они последовали за мной сюда, когда я закрыла частную практику. Большинство из них были моими постоянными клиентами, так что на самом деле, я была им должна.

Приступив к частной практике, я разместила рекламное объявление в местной газете, а когда мне удалось предложить людям облегчение от их хронических болей (что не всегда могли сделать мои конкуренты), по округе распространился слух. Уже через месяц я была полностью забронирована. И теперь проблема состояла в том, что первые клиенты, что так любезно рекомендовали меня, больше не могли записаться на прием. И поэтому они прибегали к приему «сами-знаете-я-бы-не стала-беспокоить-вас-если-бы-не-была-в-отчаянии».

— Сью, я не могу, — твердо сказала я. — Мне нужно забрать сына из школьного клуба после уроков, а на этой неделе я уже дважды опаздывала.

Не задумываясь, она ответила:

— А что, если я позвоню моей маме и попрошу ее забрать Джорджа?

Я не была знакома с матерью Сью. В глаза ее не видела. И Джордж тоже.

— Мы сейчас живем в Хоксхеде, — сказала я как можно тактичнее. — Так что это не совсем выполнимо.

Сью скривилась, отчаянно пытаясь придумать решение проблемы, в то время как Уэйн наблюдал за нашим вежливым сражением. Его ужасно раздражало, что пациенты пытаются прорваться ко мне, и он не может подсунуть им Гэри. Это мешало Уэйну составить наше рабочее расписанию. В итоге все заканчивалось тем, что я впадала в ступор, в то время как Гэри барабанил пальцами по стойке регистрации.

Обычно Гэри проводил свободное время, болтая с Уэйном о Премьер-лиге и обсуждая достоинства футбольных бутс Пума Кинг. При этом они часто повторяли слово «абсолютно».

— Но мне нужно всего пять минут. Или даже меньше, — Сью предприняла последнюю попытку.

— Хорошо, пять минут, — сдалась я. — Но вам придется подождать. У меня сейчас будет еще один пациент, и я уже опаздываю.

Сью уже не слушала, она спешила занять место в зале ожидания, пока никто из нас не передумал.

— Ты позвонила тому страховщику? — спросил Уэйн.

— Что? Нет, извини. Опять выскочило из головы.

Уэйн драматично вздохнул, закатил глаза и заговорил тоном, каким отчитывают маленьких детей:

— Разберись с этим, Роз. Мы должны оценить всех сотрудников. — Он понизил голос. — Без его оценки ты не будешь полностью защищена. Клиника не сможет…

— Да, да, обещаю. Как только у меня появится свободная минутка. Послушай, Уэйн, — я вышла из процедурного кабинета и закрыла за собой дверь, чтобы пациент не слышал. — Нет ли шанса на небольшой аванс? Просто у меня сейчас проблемы с финансами, и я не уверена, что смогу дотянуть до следующей пятницы.

Он склонил голову набок и посмотрел на меня с легким укором.

— Я уже говорил тебе, Роз, — мягко сказал он. — Компания не может делать исключений. Даже для тебя. Я бы хотел помочь, но у меня связаны руки.

И с этим он ушел.

Закончив с рабочим карьера, я слышала, как Уэйн информирует Сью о том, что сеанс лечения должен быть оплачен заранее и полностью, независимо от его продолжительности. Видимо, таким образом он компенсировал любые попытки ограничить его власть.

Начиная свою практику много лет назад, я ужасно беспокоилась, смогу ли я заставить бизнес работать. Помню, я поделилась своими опасениями с одним из первых пациентов, Китом Холлингхерстом. Он ответил просто: «Кто хочет, работает. Кто не хочет, не работает». Он и по сей день с пренебрежением относился к людям, играющим в бизнес и не понимающим, что нужно делать, чтобы из года в год получать прибыль. «Девять из десяти компаний разоряются, — говорил он мне. — Следи, чтобы с тобой этого не случилось».

Кит Холлингхерст был предпринимателем старой закалки. Он управлял заводом по переработке металлического лома. У него всегда имелась пачка двадцаток в заднем кармане, и, сделав шаг вперед, он никогда не отступал. Кит был моим постоянным пациентом и, лежа лицом вниз на кушетке с утыканной иглами волосатой спиной, любил порассуждать о некомпетентности Окружного Совета и о то, как он ставил на место их разного рода специалистов. Я терпеливо слушала, охая и ахая в нужных местах, чтобы создать впечатление заинтересованного собеседника.

Затем я вытащила из Кита иглы и попросила перевернуться лицом вверх. В таком положении я могла переставить его ступню через колено и выровнять поясницу. Он подчинился, и, подкладывая ему под голову подушку, я заметила внушительный стояк.

— Когда закончите с моей спиной, у меня будет к вам предложение, — сказал он, быстро моргая.

— Я не буду смотреть, как вы мастурбируете, Кит.

Он предлагал это не в первый раз. Он терпеливо молчал, и когда я переставляла его ногу, и когда просила сделать вдох-выдох, и когда сильно надавила, прислушиваясь к характерному щелчку. Пациенты думают, что этот звук издает межпозвоночный диск, когда возвращается на место. Это не правда. Так может звучать хлопок, с которым газ выходит из раствора между суставами, либо, что более вероятно, это звук разрыва спаек.

Но я соглашалась с идеей диска, потому что так было проще. Кроме того, я соглашалась:

С тем фактом, что каждый второй посетитель остеопата считает, будто у него одна нога короче другой;

С раздражающим предположением, будто слепые физиотерапевты обладают повышенной целительной способностью;

С ложной уверенностью женщин среднего возраста об их очень высоком болевом пороге.

— Послушайте, — сказал Кит, — я знаю, что вам не хватает денег. Я знаю, что вы одна справляетесь со своим парнишкой. Я дам вам пятьдесят фунтов сверх оплаты. Вам даже не нужно подходить ко мне. И я по-быстрому.