Я оглянулась. Скотт помахал рукой и вышел из машины.

Я надеялась, что он передаст деньги, и мы разъедемся, но нет. Он зашагал ко входной двери, звякнул ключами, и когда я позвала его по имени, даже не повернул головы. Я вошла вслед за ним.

Сразу за порогом я оказалась прижата спиной к стене, а его рот завладел моими губами. Что-то неудобно впивалось мне в спину.

— Слава Богу, — сказал он, тяжело дыша.

— Скотт, подожди.

— Я не могу больше ждать.

Я попыталась создать между нами какое-то пространство.

— Пожалуйста, — сказала я, отталкивая его обеими руками. — Пожалуйста, дай мне минутку.

Он отступил на шаг и смотрел на меня. Выражение его лицо было обеспокоенным и неуверенным. В чем-то даже детским. Он казался маленьким мальчиком, ожидающим, когда взрослый объяснит, что он сделал не так.

— Просто это слишком неожиданно, — сказала я.

— Неожиданно? — искренне удивился он.

— Я просто… — я замолчала, пытаясь ухватить нить своей заранее заготовленной речи.

Это был другой сценарий, к которому я не успела подготовиться. После телефонного разговора у меня сложилось впечатление, что нас ожидает вежливое и цивилизованное расставание. Мы попрощаемся. Возможно, даже поцелуем друг друга в последний раз. Но это будет нежный и дружеский поцелуй. Поцелуй на удачу, так сказать.

Тот, что он только что навязал мне, был совсем другим. И выражение полного уныния на лице Скотта не внушало мне надежд на легкий финал.

Он сглотнул.

Когда я не ответила, он спросил:

— Тогда зачем мы вообще здесь?

Я выпрямилась:

— Я приехала за деньгами, Скотт.

— Ой, — сказал он.

— Я думала, ты знаешь.

Он грустно рассмеялся и покачал головой:

— Я не правильно тебя понял. Когда ты предложила встретиться здесь, я подумал, что ты хочешь… — он позволил концу фразы повиснуть в воздухе.

Я сделала маленький шаг к нему:

— Я не хотела, чтобы нас видели вместе, — попыталась объяснить я. — Я подумала, что здесь мы сможем спокойно все обсудить.

Он протянул руку, но я не позволила ему коснуться моего лица и взяла его ладонь в свои.

— Ты расстроился, — сказала я.

— Разве мы не можем просто…?

— Прости, не можем.

— Звучит довольно категорично, — ответил он.

Я вздохнула:

— Скотт, ты же не предлагаешь продолжать? Это слишком большой риск.

— Из-за Генри. — Категорично заявил он.

— Нет, не из-за Генри.

— Он тебя уже трахнул?

— Нет. Но вообще-то, это не твое дело.

Желвак на его челюсти дрогнул, глаза медленно моргнули. Я инстинктивно отпрянула, и через мгновение он снова прижал меня к стене и тяжело навалился сверху.

— Не связывайся с Генри, — прошипел он мне на ухо. — Я не хочу, чтобы он тебя трахал.

Он уже целовал меня, а его руки тянули вверх подол моей юбки.

— Скотт, не надо.

Он проигнорировал мои слова.

Его руки были торопливыми и грубыми, а дыхание прерывистым. Он задрал мою юбку и дернул в трусики. Я вскрикнула. Затем он отстранился, чтобы расстегнуть джинсы. Я смотрела ему в лицо.

— Что ты творишь? — холодно спросила я. — Что, черт побери, ты творишь?

И он замер.

Скотт смотрел на меня со странным выражением на лице. Он казался почти оглушенным. Как-будто внезапно очнулся.

— Не знаю, — прошептал он.

Я опустила юбку. Поправила блузку.

— Сам не знаю, что я делаю, — повторил он.

Мы стояли молча, слишком потрясенные, чтобы говорить.

Мне отчаянно хотелось выбраться отсюда. Из этого дома. От Скотта. Никто не знал, куда я поехала. Ни одна живая душа не найдет меня, если я исчезну.

— Прости, это было некрасиво, — сказал он в конце концов.

— О чем ты вообще думал?

— О вас двоих, — сказал он. — О том, что мне все время придется видеть вас вместе.

Ненависть в его глазах противоречила словам извинения. Я тяжело сглотнула и посмотрела в сторону входной двери.

— Скотт, именно поэтому мы не можем продолжать, — сказала я. — Мы не можем встречаться на глазах наших близких.

— Это единственная причина?

— А разве этого мало, Скотт? — резко ответила я. — Ты просто подумай, почему я не хочу это делать. Наше соглашение почти вытащило меня из долгов. Я почти потеряла свой дом. Мы с сыном могли стать бездомными. И если бы я продолжила… Господи, у меня были бы сбережения. Я снова чувствовала бы себя в безопасности. Но так продолжаться не может.