Он по-прежнему хотел сражаться, причём чем ближе к Генриху, тем лучше. Но и понимал, что пока он для этого не годен. Если полезет в пекло — то наверняка подведёт, где-то неловко оступившись, забыв увернуться или пригнуться, неверно отразив удар… и сгинув в гуще боя, толком не оказав никакой помощи сюзерену.

Так что сиди-ка ты, Штольц, тихо и не высовывайся.

Не высовываться Хельмут не привык, но понимал, что сейчас это необходимо.

Среди солдат он встретил барона Адриана. Тот сидел прямо на припорошенной снегом земле, расстелив на ней чёрный грубый плащ, и снова точил свой меч — Хельмуту подумалось, что так он пытался справиться с подавленностью после гибели Кассии, отвлечься и не думать о потере.

Увидев Хельмута, барон Кархаусен резко встал, и они обменялись традиционными поклонами.

— Как вы? — учтиво спросил Хельмут, не скрывая искреннего сочувствия.

— Неплохо, — кивнул Адриан. — Всё жду шанса отомстить этим псам за сестру.

— Так что ж вы не в авангарде?

— Герцог Эрлих не пустил, — закатил глаза шингстенец. — Сказал, что я могу всё испортить своей слепой яростью… Да пусть даже так, — вдруг округлил глаза он — синие радужки, кажется, чуть потемнели от вспыхнувшего в глубине гнева. — Пусть я что-то там ему испорчу, но хотя бы… Хотя бы Кассия будет отомщена.

Окружавшие их солдаты начали с недоумением посматривать на Адриана, и Хельмут, воровато оглянувшись, положил руку ему на плечо и предложил отойти. Да, они ждали сигнала к атаке и должны были быть готовы к нему даже при полной уверенности, что помощь не потребуется… Но Адриан, кажется, снова впал в настоящую истерику, а это могло смутить простых воинов и посеять в них сомнение насчёт душевного здоровья одного из их командиров.

Интересно, эти припадки начали происходить с бароном Кархаусеном после смерти сестры или раньше?

— Я… позвольте, я заберу свой плащ… — попросил вдруг Адриан сдавленным голосом. — И мне нужно… нужно… — Он набрал в грудь побольше воздуха, задыхаясь от потока слов и горечи слёз. — Нужно взять доспехи, вдруг скоро будет сигнал к наступлению…

— Вы уверены, что можете пойти в бой в таком состоянии? — Хельмут сжал его плечи и оглядел с ног до головы. Адриан весь трясся; его рыжеватые, неровно обрезанные волосы упали на лоб, на ресницах заблестели слёзы… — Может, вы найдёте лекаря и попросите у него что-нибудь успокаивающее?

— Нет, нет, я уже… я в порядке. — Он закрыл лицо руками и простоял так несколько мгновений. — Спасибо за беспокойство, ваша светлость, но… — Он взглянул на Хельмута недоверчиво. — С чего это вообще?

— С чего беспокойство? — уточнил тот. — Я, если честно, и сам не знаю… — Это признание звучало крайне глупо, однако было весьма честным. — Просто ваша сестра…

— Да хватит говорить про мою сестру! — вновь вспылил Адриан, скорчив гримасу боли и презрения. — Если вы видите её во мне, то прекратите. Пересильте себя, раскройте глаза… Я — не она, понимаете? Я совсем… я…

— Я вас понял, — кивнул Хельмут, стараясь как можно тщательнее скрыть досаду. Что именно вызвало эту досаду, он пока не знал. Но странная горечь от слов барона Кархаусена комом застряла в горле и помешала сказать что-то ещё.

Рвение Адриана всё-таки оказалось напрасным. В тот день он так и не смог убить ни одного фарелльца и тем самым хоть как-то отомстить за сестру. Через полчаса после разговора они и правда услышали сигнал, но это не был приказ о подкреплении.

Это была радостная весть о том, что пограничная крепость наконец-то взята.

В дверь постучали, и Кристина вздрогнула.

Она стояла у окна в отцовском кабинете и смотрела на то, как снег заметал башни и бойницы, камни мостовой, крыши и деревья… В замке было тихо и спокойно, в камине пылал огонь и трещали дрова, кот на ковре играл с клубком старой шерсти, а снаружи звенела метель. И несмотря на тихое умиротворение, царящее в комнатах и коридорах Эори, Кристина не могла смотреть в окно без тревоги. Пурга налетела на Нижний город, но долетела ли она до северных границ? Хотелось верить, что нет, что отец и его солдаты сейчас находятся в тепле и спокойствии, а не скрываются от нескончаемого снегопада и до костей пронизывающего ветра… Кристина понимала, что воевать зимой особенно сложно, поэтому её сердце разрывалось от бесконечных переживаний за лорда Джеймса.

Господи, когда же это всё закончится… И война, и это томительное ожидание, и крепкие морозы, сковавшие воздух Нолда, наполнившие его треском и остротой, из-за которых больно было дышать… Проведя в Нолде всю сознательную жизнь, Кристина вроде бы и привыкла к холодам, которые зимой были особенно злы и жестоки, но каждый раз она всё равно с нетерпением ждала весну.

Когда раздался стук в дверь, она обрадовалась — видимо, пришёл господин Гленн, и она наконец-то сможет отвлечься от волнений… другими волнениями. Как только сквайр Освальд вернулся из родового поместья, Кристина сразу назначила ему встречу, но он отчего-то задерживался. Видимо, устал с дороги… По крайней мере, ей хотелось верить в это, а не в то, что догадки капитана Фостера сбываются и господин Гленн сейчас планирует какие-нибудь жуткие интриги, о которых можно только в книгах прочитать…