– Да я вас почти минут десять будил в окно. А если враг придет ночью, он весь состав учебного центра и вырежет? – не сдавался тот.

– Не помните? Как турки поступили с армянами? А таких преступлений – как то, сколько раз было в мировой истории? – И как бы вдобавок к сказанному, Козленко утвердительно топнул ногой. Да, он давно мечтал о “простом лейтенанте” и теперь решился добиваться его любыми, даже такими – несвойственными флоту способами.

– Ну- ну, – возразил командир Центра, явно не ожидавший такого сравнения.

– Что Вы, Сергей Николаевич? Вы много фильмов смотрите. У нас же дублирующая система охраны и порядка. И комар не проскочит.

– Да это я так, к слову вспомнил прошлый век, – он опять рассматривал руки, не выдерживая справедливого взгляда начальства.

– Хорошо, – подытожил капитан Игнатьев и тут же спросил: – А что Вам ночью то не сидится, товарищ младший лейтенант? И добавил тише, видимо только себе:

– А может, это будет к месту сейчас? Да!!

– Что? Простите? – поинтересовался, не расслышав слов собеседник.

А провинившиеся, не понимая теперь командира, пожали плечами. И воодушевившись от этой паузы, даже пытались улыбаться; видимо решив: пронесло и на этот раз. Да, командир действительно замолчал. Тихо стало на плацу. Очень тихо. Даже ветер стих… Ровно так, как бывает перед грозой. Но, как говориться “опытные” знают: как бы спокойно теперь не было, что даже и не верилось в предстоящую смену погоды; а она – грозная буря, обязательно будет. Ненастье обязательно случиться – в пику того Абсолюта тихого, который внезапно окружил. Поэтому, чем тише становилось перед, тем мощнее и громче придет она. Так, воздух округи и начинал звенеть. Запахло серой…

Вот и рявкнул командир Центра; да так грозно и сильно, что наверное, слышали во всем Обнинске:

– Расстрелять немедленно! По закону, военнослужащий повторно нарушавший устав при исполнении, приравнивается к нарушавшему устав в военное время. А за это: расстрел, – пояснил он.

– Расстрелять “Это”, – командир указал на проглотивших свои языки нарушителей.

– Немедленно, – он повторно и выразительно посмотрел в сторону штаба, подморгнул и демонстративно отвернулся. И… Непонятно откуда взявшийся так быстро, появился наряд: пара таких же курсантов, но с оружием. “Калаши” – то есть автоматы Калашникова, красноречиво висели за их спинами. Вот они увели ошарашенных: мичмана Школьника и старшину Закирова за угол. Мы переглянулись c Юрой и сглотнули. А кто-то из наших, издал отчаянный звук. Ведь из-за этого разбирательства, во рту пересохло у каждого. Представляю, что чувствовала эта пара?!

– Итак, – продолжил командир, подходя ближе к экипажам.

– Всем продолжать учебный процесс. А новеньких, отведут в свой класс, где начнете готовиться к сдаче зачета по допуску и самообслуживанию на подводной лодке. У вас всего неделя – это много. Во время войны, дней давалось меньше. Узнаете свою лодку изнутри: в учебных классах есть тренажеры, полностью имитирующие отсеки. Обязательно позанимаетесь и на силовых тренажерах. Не забывайте о наших главных союзниках: Физподготовка и Спорт…

Неожиданно(!), все вздрогнули, ведь что-то – где-то затрещало. Это было так неестественно, затем еще раз все повторилось и навсегда смолкло. И словно в ответ на эти страшные для людей звуки – прорезающие ножом природы идиллию; что-то крикнула недовольная ворона. Видимо и ей не нравились они. А у меня: испугавшись, разбегались и мысли из головы. Осталась одна – самая смелая:

– Это была очередь из автомата? Действительно расстреляли? В общем, кинуло в жар. Теперь, и головы всех наших вертелись как флигель при шторме; в надежде, что кто-то все объяснит. Но стоящие рядом офицеры показывали: ничего странного не происходит. А это значит, тут такое в порядке вещей. Я пропотел.

Выдержав паузу, Игнатьев напомнил:

– Для флота актуальна Тринадцатая заповедь: “Не зевай и не теряй времени!” Чтобы такого, – он указал на угол здания, куда недавно уводили еще живую пару нарушителей дисциплины.

– Чтобы такого, больше никогда не было.

– Смирно, вольно! Приступить к выполнению плановых занятий. Разойтись.

К нам сразу обратился непосредственный командир, взводный: Михаил Иванович:

– Ребята, в колонну по два, становись! Когда он появился, никто не заметил.

– За мной, шагом марш, – и заботливый взводный, уводил своих подальше от этого страшного места. А мы, строго по очереди – хотя не сговаривались, а все же пытались посмотреть за угол дома. Где просто обязаны были лежать тела расстрелянных, только что парней. Заметив это, Иваныч пояснил:

– Да нет там никого. У нас уносят слишком быстро…

Мы нервно улыбнулись. Стало ясно: это была жесточайшая шутка.

– Да, шутить тут явно умеют, – сразу подумалось мне. А о чем размышляли остальные девять курсантов, догадаться было не сложно.