— Какая глупая попытка повлиять магически на твое мнение и решения по части торговых вопросов, — буркнула Белла. — Как можно так наивно идти в императорский дворец и думать, что подобная шалость останется незаметной?

— Глупая, не глупая, а шалость могла бы раскрыться не сразу, если бы не ты и твой чуткий нюх, — сказал я, подойдя к Белладонне и обнимая ее, прижимая к себе. — Блестящая работа, Белла. Спасибо тебе, — добавил я, нежно целуя в губы. — Ты выглядела так свирепо, что на короткий миг даже мне стало не по себе. Буду знать, что тебя лучше не злить. А то точно ходить мне с каблуком во лбу.

Белла рассмеялась и наконец-то расслабилась. Обвила меня руками и положила голову на плечо. Уж что-что, а переключать настроение Белладоне я умел легко и просто.

Какое-то время мы так и стояли в обнимку, и я улыбался, поглаживая Беллу по светлым волосам. Чувствуя особенное единение, хрупкость момента, которую не хотелось нарушать. Прижимал к себе самую лучшую девушку на свете и бесконечно благодарил небеса за такой подарок.

Моя истинная. Моя душа.

С салахской выходкой далее разбирался отец, я в этом особо не принимал участие. Выяснилось, что вся эта канитель с порошком действительно была личной инициативой одного Фрэнсиса. Он так сильно боялся оплошать на переговорах со мной и в последствии потерять свое рабочее место, что решил таким образом подстраховаться и сбить мое внимание волшебным порошком. Он не собирался высыпать на меня весь заготовленный пакетик порошка (который ещё неизвестно как бы мог повлиять на моего дракона), но перенервничал и решился на такой вот глупый отчаянный шаг. Что ж, посидит теперь какое-то время в нашей темнице, может, что-нибудь полезное и надумает.

Почему-то среди салахских чиновников очень много подлых людей, у нас в Лакоре и близко такого нет. Хватает идиотов, конечно, но не настолько. А в Салахе, можно подумать, на высокие должности нарочно отбирали по самым худшим человеческим качествам и по степени "отмороженности", ну честное слово. Все какие-то проблемные и с подлянкой. Будь моя воля, я бы там всех чиновников поувольнял и сам отобрал адекватных.

Что приятно — в качестве извинения за выходку салахцев отец выбил не только парочку выгодных экономических бонусов, но и настоял на отмене пропускной системы лакорцев в Салах. Давно пора.

Салахский император правда как-то слишком быстро согласился на такие уступки, на мой взгляд… Либо боялся чего-то, либо наоборот — перестал бояться… Скользкий тип, которого я никак не мог раскусить. И это напрягало.

В один день у меня была назначена встреча с представителем нашей лакорской горнодобывающей промышленности. Мне необходимо было прослушать ежеквартальный отчет, а это всегда было ужасно долго и нудно. И если первый час я еще слушал внимательно, то потом мое внимание поплыло. Благо от меня хотя бы не требовалось активное участие.

Откинулся на высокую спинку стула и украдкой любовался Беллой, которая сидела в кресле у окошка. Она сидела, закинув ногу на ногу, и что-то быстро строчила в блокноте. Я знал, что она конспектирует какие-то услышанные вещи, которые считает важными. Я ее об этом не просил, Белладонна делала это по своему желанию на всех переговорах, записывая то, что считала для себя важным запомнить о Лакоре. Ей здесь пока все было в новинку, информации было много, и чтобы научиться быстро во всем этом ориентироваться, Белла предпочитала что-то записывать. К тому же, она в целом по характеру была очень любопытной и всем интересующейся, когда дело касалось любой практики, а не зазубривания теории на скучных лекциях. Мне нравился ее серьезный подход и желание во всем разобраться, углубиться в детали Лакора, приятно было видеть ее искреннюю заинтересованность страной. В конце концов, ей это понадобится в будущем, когда она станет принцессой. А я был твердо намерен сделать ее таковой.

Я довольно долго наблюдал за Беллой. Она была одета в элегантное желтое платье с красивой складчатой юбкой и довольно большим разрезом до бедра. Ну, это я знал об этом разрезе, с такого ракурса его видно не было.

Правда в один момент ткань юбки соскользнула, оголяя бедро, когда Белла села по-другому. Белла быстро поправила юбку, но мне хватило этой секунды для того, чтобы мое сердце пустилось вскачь.

Скажу больше: я чуть со стула не грохнулся, когда увидел на Белле чёрные чулки с подвязками. Увидел мельком, но драконье зрение — очень острое, и я успел разглядеть детали.

Это были какие-то другие чулки, я не видел на ней таких раньше. С каким-то более сложным ажурным узором. И с подвязками, чтоб их. Которые крепились… хм, а к чему они крепились?..

Воображение подкидывало массу вариантов, один прекраснее другого, я еле высидел всё то время, что мне приходилось выслушивать доклад и предложения по новым экономическим реформам. Приходилось не просто слушать, но еще и анализировать информацию, думать, задавать правильные вопросы, а это было очень, очень сложно с учетом того, что мои глаза то и дело косились на ножки Беллы. Ножки, к счастью, больше не сверкали разрезом платья. Или — к сожалению? Я не определился…