…Тряхнув головой, изгоняю из неё свернувшие куда-то совсем не туда слишком рациональные мысли. Выводить карманную армию из химер и просто детей-убийц, которые по совместительству мои братья и сёстры, или изгонять их души, дабы, словно одежду, натянуть на себя тело собственноручно убитого брата или сестры… стоит признать, и в безэмоциональном состоянии меня порой заносит не туда.

Сильно не туда.

Хотя тема, конечно, интересная…

* * *

— Муж, вставай! Наша дочка Куроме вернулась! — с порога закричала женщина.

Нужно привыкать называть её мамой, даже мысленно. Хотя бы для того, чтобы в голове не появлялись «отличные идеи» использования «перспективного материала».

Из дома донеслось мужское ворчание:

— Вернулась… Десять годов, млять, прошло. Зимой… и так запасов впритык. Десять лет не нужны были, а с городских выперли — вернулась, — под испуганное шиканье супруги и собственное кряхтение ворчал мужчина.

— Замолчи, склочный дурень! Дочка в большие люди выбилась. При охране… — последнее произнесено совсем уж шёпотом.

Несмотря на опасения женщины — то есть матери — нехорошие и несправедливые слова не всколыхнули во мне обиду. И не только в силу выбитых из сознания эмоций. Просто благодаря навыку эмпатии нетрудно понять, что мужчина говорит отнюдь не то, что думает. Если отбросить навеваемое болью раздражение, то он… смущался? Испытывал вину? Досаду на прошлое? В общем, что-то непонятное, но негатива конкретно в мой адрес от него не исходило.

— Чего прискакала тогда? Поглумиться? Вы-де продали нас, селюки клятые, а я вон какая важная городская девка-краса выросла? — не отставал от неё муж, который, несмотря на тридцать с небольшим хвостиком лет реального возраста, вёл себя словно старый дед. — А что с голоду тогда дохли и не помнит, небось?

Переступаю порог небогатого, но обильно украшенного резьбой дома.

— Я бы не рекомендовала плохо отзываться о человеке, даже на него не взглянув. Тем более если он может услышать. Иногда это плохо заканчивается.

— Угрожаешь… дочка? — с мазохистским довольством человека, который убедился в своих нехороших ожиданиях, спросил он.

— Советую, — вполне искренне отвечаю я.

Присев на лавку, начинаю без особого интереса осматривать скудноватое убранство крестьянского жилища. Очаг, тусклое освещение из мутных, забранных слюдой окон, несколько лавок, резной сундук с плоской крышкой, земляной пол. Под потолком висят какие-то мешки и травы, а в дальнем углу мекают козы, чьё присутствие добавляло жилищу не очень приятный смешанный запах скотины и её экскрементов.

Бедновато, но до нищих далеко. По крестьянским меркам, конечно.

Болезненно скривившийся, мужчина поудобнее уселся на своей лавке, накрытой линялой овчиной. Отложив сжимаемые в руках нож и деревяшку, он хотел было ответить в таком же саркастично-ворчливом тоне, как и прежде, но встретился с холодными, волчьими глазами «доченьки» — и передумал.

Ворчун, но умный.

В помещении повисло напряжённое молчание. Только маленькая Рейка, не обращая внимания на тягостную атмосферу, увлечённо хомячила попавшую в руки вкусняшку.

Стоит признать, что знакомство не задалось. Ментальная оплеуха, выбившая из разума львиную долю эмоций, влияла на мои навыки дипломата немногим лучше злобы, раздуваемой тейгу. Но ввязавшись в бой, стоит довести его до конца и попытаться поправить первое впечатление.

Ну, или хотя бы не ухудшить его.

— Я не угрожала. Прошу прощения, если кого-то напугала своими словами. Я здесь, чтобы забрать вас отсюда и переселить в гораздо более благополучные и комфортные условия. Но там, где есть хорошие условия жизни, имеются и представители высоких слоёв общества, словесно задевать которых опасно. По крайней мере, если за вашей спиной нет соответствующей силы.

— И зачем мы тебе такие сиволапые нужны? — мужчина немного расслабился, но… обиделся что ли? — Приведёшь эдаких в дом, а потом мужнина родня всех вместе, да поганой метлой на улицу. Уж лучше не в хоромах, да в своих! Хозяином, а не приживалой!

— Логично. Но ты опять поспешил с выводами… отец. Во-первых, у меня нет иной родни, кроме кровной. Во-вторых, мне от вас ничего не нужно: если не желаете верить в родственную любовь, верьте в прихоть юной богачки. В-третьих, всё, что вы от меня получите — перейдёт в вашу полную собственность, которую я в любом случае не стану отбирать.