Мы с Анслой тоже поднялись, я толкнула в бок задремавшего Грома.

Мы двинулись в путь. Остров напоминал тропики, куда ни кинь взгляд — все вокруг зелено. Мимо прошмыгнула какая-то черная тень, напугав меня. Тень скрылась в зеленых кустах так быстро, что я не успела рассмотреть, кто это был. А вдруг здесь бродить опасно? Ни за что бы не сунулась в эту локацию по своей воле.

Я понимала, что сейчас я дальше от сапфиров, чем когда бы то ни было. Может, послать все к черту? Как бы ни хотелось это сделать, идти придется до конца. С Правителями миров шутки плохи.

Мои плечи нещадно жгло солнце. Вот бы сейчас тропический ливень начался! Челейв изменил своей привычке и расправил закатанные рукава на рубашке, чтобы кожа на руках не обгорела. Гром проклинал всех и вся, и неудачно выбранный наряд тоже. Ансла ни на что не жаловалась, но было видно, что она вымотана. Мы сейчас напоминали блуждающих по миру доходяг.

Дерево с плодами авокадо, выросшее на нашем пути, мы восприняли как самый желанный подарок на свете. Мы нарвали себе авокадо и устроились под этим же деревом. Гром счистил ножом зеленую кожуру и разрезал надвое фрукт. Съев несколько таких плодов, мы почувствовали себя гораздо лучше. А потом увидели нечто странное.

Восемь загорелых до черноты людей несли черное покрывало. Они шли медленно, и их головы были повернуты вправо. Четыре женщины и четверо мужчин, одетые в белые повязки, закрывающие интимные места. Кожа их была блестящей, лоснящейся, будто щедро натертая маслом. Но больше всего меня поразили глаза аборигенов — светло-серые, почти белые, вкупе с темной кожей они выглядели неестественными.

Они прошествовали мимо нас, словно мы были пустое место. Не остановились, не поинтересовались: кто мы такие и откуда пришли? Просто прошли мимо, неся свою поклажу. В черном покрывале лежал чернокожий старик с седыми волосами и седой бородой. Глаза его были закрыты — то ли мертв, то ли спит.

Посовещавшись, мы решили двинуться за ними следом. Судя по их поведению, они не агрессивны, значит, не станут нас надевать на вертел и жарить на костре. Нам было любопытно, куда они несут старика и что с ним сделают дальше?

Впрочем, шли они недолго и уже скоро остановились возле неглубокой ямы. Темнокожие люди положили покрывало с телом старика на землю. Тело оказалось живым, тотчас раскрыло глаза и зашевелилось. Мужчины почтительно взяли его за ноги и плечи и бережно скинули в яму.

— Эй, что вы делаете? Хороните его? Да ведь он живой еще! — крикнул Челейв.

Они обернулись и изобразили жесты, показавшиеся нам неприличными.

— Ты послал нас на хер? — нехорошим тоном уточнил Гром.

Они снова замахали руками.

— Мы вас не понимаем, на каком языке вы говорите?

И снова жесты в ответ.

— Может, они немые? — предположила Ансла.

— Похоже на то, — ответил Чел, — либо просто не обучены разговорной речи.

Перестав обращать на нас внимания, аборигены принялись закапывать живого старика, который, к слову, сохранял спокойствие и подчинялся их воли. Может, он преступник и его наказывают за какое-нибудь деяние? Как же я сейчас понимаю, что чувствует этот бедолага! Не так давно нас с Челом тоже закапывали в землю. Это чудовищно! Судя по всему, мистер детектив тоже вспомнил каково это — быть закопанным в землю живьем и поэтому вмешался.

Челейв подошел к мужчине, который с усердием работал лопатой, и отнял ее. Абориген зарычал и принялся активно жестикулировать руками. Один глаз у этого человека был черный, а другой светло-серый. Я поежилась. Может, не стоит с ними связываться? Разные глаза — это ой, какой нехороший знак! Это ж дьявол во плоти. Однако Челейв был совершенного иного мнения и грубо оттолкнул от ямы разноглазого.

— Он, — Чел ткнул пальцем в яму, — живой человек, жи-вой! Понял? Да хватит руками махать, как припадочный. Не позволю его зарыть заживо.

Я заглянула в яму, старик лежал на дне и смотрел в безоблачное небо. Вне всякого сомнения, он был жив, потому что беспрестанно кашлял и моргал.

— Может, он заболел чем-то? И они решили его прикопать, чтобы не заразил всех? — предположил Гром.

— Болезнь — не повод убивать старика, — рыкнул Чел и отмахнулся от аборигена, который предпринял попытку вернуть свою лопату обратно.

— Согласен, можно просто изолировать его, — сказал Гром.

— Кажется, сейчас будет драка, — принимая боевую стойку, заметила Ансла.

На каждого из нас приходилось двое островитян. Они были сильные, ловкие, выносливые. Не удивительно, что в итоге нас хорошенько поколотили и связали. Связанные и с кляпами во рту, мы уже не могли воспрепятствовать погребению старика.

Нас связали той самой черной простыней, на которой принесли пожилого бедолагу. Дикари порвали ее на лоскуты, меня усадили спиной к спине Анслы и обмотали нас. Такая же участь постигла Грома и Челейва. Все, на что мы были теперь способны — это вращать глазами и шевелить руками в безуспешной попытке освободиться. Бедный старик, ему сейчас гораздо хуже! Эта мысль придавала мне сил.