— Почему она встала на нашу сторону? — поинтересовалась я.

— Черный Глаз тут всем поперек горла стоял. Вот девушки и решили воспользоваться случаем и прикончить его, — ответил Чел.

— А где еще те четверо мужчин, которые были на острове? — вспомнила я.

— Те мужчины и не мужчины вовсе, а гориллы, которых шаман иногда облекал в образ людей. Они все убиты, — пояснила Ансла.

— Я подоспел к тому моменту, когда шаман вырубился, — продолжил рассказ Гром. — Мы торжественно отнесли его в ту самую яму, куда он закапывал старика Энриса и сбросили в нее, щедро присыпав землей. Теперь ему придется заново создавать аккаунт в Левизионе. Антидот к «когтю» уничтожен, так что мы теперь спокойны на его счет, — его голубые глаза блестели от удовольствия.

— Но это еще не все хорошие новости, — сказала Ансла, — Челейв вырезал из дерева слуховую трубку, Гром немного над ней поколдовал, и презент был преподнесен Энрису. Принял он его с восторгом. Теперь старейшина может участвовать во всеобщей беседе, приложив трубку к уху, и слышать все.

Я посмотрела на берег, где сидел безмятежно улыбающийся Энрис и слушал через трубку шум моря. Мне было хорошо, и совершенно не хотелось верить в то, что причина моего приподнятого настроения крылась в употреблении травки.

— Мистер Альбоса, мне все время не дает покоя одна мысль, — сказала я. — Где ты прячешь свой пистолет?

С коварной улыбкой брат принялся расстегивать свои штаны.

— Эээ, что за стриптиз-шоу ты устроил? — забеспокоился Гром.

Чел продемонстрировал нам татуировку на бедре в виде пистолета. Затем он дотронулся пальцем до курка, и из рисунка пистолет превратился в настоящий браунинг. Брат лихо покрутил оружие на указательном пальце и небрежным движением отправил его обратно.

— Ковбой! — восхищенно сказала я.

***

— Ну, нам пора расставаться, — обращаясь к темнокожему островитянину, сказал Челейв. — Спасибо за приют.

— Это вам спасибо, что помогли избавиться от Черного Глаза, — ответил Энрис. — Пожалуй, теперь еще немного поживу на этом свете. У меня для вас тоже есть подарок.

Старейшина вытащил из сумки бумажный кораблик и протянул его Челу.

— Спасибо за сувенир! — горячо поблагодарил брат.

— Это не сувенир, — возразил Энрис, — на нем вы уплывете с острова.

Мы неуверенно заулыбались. Как такое возможно?

— Как только вы поставите его на воду, он тут же превратится в белый парусник. Не верите? Так пробуйте. Правда, сейчас не советую отплывать. Лучше всего на рассвете.

Мы остались еще на одну ночь, слабо веря в то, что бумажный кораблик поутру умчит нас отсюда по волнам. Однако, когда солнце взошло, поступили так, как велел Энрис — поставили кораблик на воду и принялись ждать. Чувствовали мы себя при этом глупо и по-дурацки. Но эти чувства быстро сменились неподдельным восхищением. Кораблик и впрямь оказался волшебным и на глазах стал оборачиваться белоснежным парусником!

— А я что вам говорил? — самодовольно спросил Энрис, — старейшина не обманет, старейшина всегда правду говорит.

Найда и ее подруги пришли в пальмовую рощу, чтобы проводить нас. Их светло-серые глаза, которые потрясли меня при первой встрече, лучились добром и радушием.

— Спасибо, отец! — растроганный Челейв обнял вождя, а затем попеременно всех членов общины.

— Живите счастливо, — сказала я. — И помните: сегодня лучше, чем вчера, а завтра будет лучше, чем сегодня.

— Хорошая фраза. Обязательно запомню ее, — улыбнулась белоснежной улыбкой Найда.

— Прощайте! Попутного вам ветра! — у старика блестели слезы на глазах.

Мы повлияли на его судьбу, изменили его жизнь к лучшему. И это была самая лучшая для нас награда на свете — вот эти искренние слёзы счастья.

Мы отплыли, глядя на милейших аборигенов Авокадо, пока остров не скрылся из виду. Гром в это время был с нами. Он стал все чаще нас покидать, и я начала подозревать, что у него появились какие-то проблемы в реальной жизни. Энрис подарил ему пакет марихуаны, но даже этот подарок не радовал пасмурного, как ноябрьский день Грома. Глаза его больше не смеялись.

— Гром, в чем дело? Что у тебя случилось? — спросила я.

— У сестры обнаружили рак.

— Сочувствую! Мне очень жаль…

— Я хочу, чтобы она жила.

— Это нормальное желание. Я тоже хотела бы жить, но, увы. Наши желания иногда не берутся в расчет.

— Она не заслуживает этого. Ей всего 24.

— Конечно, — я погладила Грома по руке.

В такой ситуации любые слова будут пустыми. Мы оба это понимали, поэтому молча смотрели на то, как остров Авокадо отдаляется от нас все и дальше и дальше.