— Я? Конечно, смогу! — тут же кивнул Гефест, уже прикинув, что бы изменить в его конструкции и сплаве. — Но сразу скажу, все заклятия мне придется уничтожить, а значит, он уже не будет таким смертоносным.

— Неважно. У меня есть уже пара идей, как сделать этот оружие еще более воинственным, — отмахнулся Арес. — Но уверен, что такой великий мастер, как ты, сможет сделать даже из этого великое оружие.

— Верно говоришь. В таком случае я, пожалуй, приступлю к своей работе, — произнес Гефест, и ради интереса подозвал одного из циклопов. Тот тут же пришел к нему.

Сосредоточившись, Гефест приказал ему выставить вперед руку, после чего бог-кузнец сделал небольшой порез на ладони великана. Тот тут же дико заорал и упал на мраморный пол. Гефест с интересом наблюдал за тем, что происходит с его верным помощником. Тот, не в силах сдержать крик, разносил его по всей мастерской. Место пореза покраснело и стало распухать, готовое вот — вот взорваться. Но тут Гефест одним точным взмахом своего копья отрубил руку циклопу и на пол начало капать раскалённое железо, текущее в венах гиганта. Отрубленная рука не успела коснуться пола, как взорвалась, разлетевшись сотней мелких осколков угля.

— Интересно, интересно, — проговорил Гефест и направился к своей наковальне, рассматривая новое оружие. Циклоп же, перестав орать, поднялся на ноги и вновь приступил к работе. Его отрубленная рука уже начала отрастать. Арес же, видя, что тут все закончено, растворился в воздухе.

— Ну, что скажешь, Посейдон, как наши дела в твоих владениях? — властно спросил Зевс, восседая на золотом троне.

— Что же тут говорить, брат. Вражеские боги наступают. От египетских толку мало, для них мать — земля, а не вода. Да и не нужны они нам. Они даже не могут поднять хороший шторм, что же говорить о противостоянии богам озер и даже рек, а то и нимфам, — проговорил презрительно бог морей, и его черная, чуть зеленоватая борода слегка закачалась. — Но в общей массе море под нашим контролем, так что можешь не думать об этом. Но я бы обратил внимание на землю…

— Великий Посейдон! — оборвал бога морей, брата Зевса, Арес, все это время молча терпевший бахвальство бога морей, которого про себя уже давно называл богом луж и грязи. — На что же ты намекаешь?

— А ну, замолчи, мальчишка, — произнес Посейдон, и в воздухе внезапно стало ощутимо больше влаги. Словно морской шторм развернулся в зале богов. — Я — бог морей и океанов, а ты — жалкий мальчишка, недомерок! Ты еще сыроват, чтобы перебивать меня!

— Мне больше десяти тысяч лет, — не прекратил спорить Арес, который все больше и больше закипал изнутри, из-за непрекращающегося высокомерия старшего бога.

— Как я и сказал, ты еще сыроват! — сказал Посейдон и ударил о пол своим взявшимся ниоткуда трезубцем. Но тут над огромным мраморным столом с изящной резьбой, сверкавшей золотом и драгоценными камнями, промелькнула молния и вылетела за пределы зала прямо в сторону земли, где, добравшись до облаков, разразилась сильнейшей грозой, от которой начался огромный пожар.

— Тихо! — повелел Зевс. — Я верховный бог, а вы ведете себя как неразумные смертные! Но все же, Арес! Я, может быть, и твой отец, но это не значит, что я буду давать тебе поблажки! Ты бог войны, а значит, и строевой выдержки, так соответствуй этому, или ты бог полей и красоты? — с усмешкой в голосе спросил Зевс.

— Я, по крайней мере, не вру тебе, отец! — взорвался Арес.

— Не врешь? — вопросительно посмотрел Зевс на Ареса и тут же подозрительно повернулся в сторону Посейдона. — О чем это ты?

— О чем?! Я бог войны и я чувствую все, что происходит в боях с греческими воинами. Люди сотнями молятся мне в каждой битве, вечно жалуясь и ноя о том, что происходит на поле боя, и ни о каких победах там и речи быть не может! И пока я и мои воины, и другие боги проливаем реки крови по земле в твою честь против других богов, Посейдон, великий бог морей, не может создать простой шторм, чтобы смести вражеский флот! — вконец разошелся Арес.

Но за столом на собрании богов олимпа сидели не только Зевс, Арес и Посейдон. За ним сидело множество богов: и Аид, который вовсе никак не участвовал в войне, исполняя свою работу, не замечая ничего, и лишь изредка как-то участвуя в создании оружия; и прекрасная Афродита, чудесную кожу которой когда-то испещряли не успевшие исчезнуть шрамы, оставшиеся после последней божественной битвы; сидевшие поодаль от нее Афина, Гермес, Гефест, Аполлон, Геракл, и затесавшийся Эрос. — И это лишь малая часть тех сил, что могли бы быть у нас. Аид повелитель царства мертвых, он мог отдать всех тех, кого хранит в своих темных пустотах и пещерах, и их хватило бы, чтобы убить всех богов на земле. Но проливать кровь и терпеть лишения должны только мы!

— Будто бы ты не наслаждаешься этим? — с усмешкой спросил немногословный Аид. Но Арес ничуть не смутился, а лишь улыбнулся.

— Я — бог войны Аид, война и ярость битвы, вот ради чего я живу, но не все боги могут и хотят воевать. И порой от них больше вреда, чем пользы, — произнес Арес, и тут же в его сознании вспыхнули картины последней битвы. Как только он произнес эти слова, другие боги стали то и дело переглядываться. Геракл, как и всегда, вернейший пес своего отца, даже не думал смотреть в сторону Ареса, лишь изредка надменно посматривал на него, но не позволял себе лишнего, поскольку понимал, что сражаться против бога войны в битве — это последняя глупость. Но не все боги были верными Зевсу, и то один, то другой стали поглядывать на Ареса, который словно опутал все собрание своей сетью из ненависти и ярости, но в то же время пониманием, что на войну не должны идти все, а лишь те, кто способен победить.