– Дверь. Серебро раскалилось.

– Святая Хель… – пробормотал кто-то за спиной полисмага. – Но это значит…

– Магию некромантов…

– Кто-то поднял тела?

– Да, – Этьен осекся и с шумом втянул в себя воздух. – А еще там бханг… Ломайте дверь!

– Что?

– Ломайте дверь, это приказ! – Этьен рявкнул так, что возражать никто не посмел.

Привыкнув в нестандартных ситуациях подчиняться тем, кто выше по званию, полисмаги попытались навалиться на дверь, но сразу же отскочили:

– Горячо!

Словно в подтверждение их слов серебро, которым была обита дверь, вспыхнуло магическим пламенем.

Кто-то из полисмагов выругался.

– Да что там происходит? – охнул Пьер. Этьен не ответил, в отчаянии смотря на дверь. Серебро не позволяло применять магию, и полисмагу оставалось только скрежетать зубами, осознавая свое бессилие. Металл раскалился докрасна и начал медленно стекать на пол.

Этьен прищурился. Защитный слой металла источнчался, и можно было попробовать ударить магией. Тогда, не выдержав давления с двух сторон, дверь попросту взорвется. Но что будет с теми, кто находится внутри? Серебристая струйка, извиваясь, потекла к его ногам.

Бонни тревожно заскулил, заглядывая Этьену в глаза.

– Отойдите, – скомандовал он, решаясь.

– Этьен…

– Пьер, просто уйди и уведи остальных, я не ручаюсь за результат, – он поднял над головой руки, в которых переливался магический шар. Раз, два…

Засов громыхнул и дверь со скрипом отворилась.

– Фран! – наперегонки с Бонни Этьен кинулся в прозектроскую. Франсуаза лежала у дверей, над ней, гнусно облизываясь, склонилось умертвие. Бонни зарычал, кидаясь на защиту хозяйки.

– Бонни, назад!

Огненный шар сорвался с пальцев. Сморщенное обескровленное тело вспыхнуло, жертва подняла голову.

– Люси! – узнал Этьен.

Она вскрикнула, в этот момент магия охватила ее, превращая в факел.

– Фран! – запустив еще один шар в остальные тела, жадно чавкающие в углу, полисмаг подхватил девушку на руки, прислушался к едва заметному дыханию.

– Этьен, что… здесь произошло? – Пьер замер в дверях. За его спиной толпились остальные полисмаги, пытаясь заглянуть в комнату. Судя по звукам в коридоре, кому-то из них это удалось.

– Не знаю.

Запах бханга, крови и сожженной плоти смешивался воедино. Желая как можно быстрее унести Фансуазу, Этьен направился к дверям.

– Никому не входить и ничего не трогать! – распорядился он. – Оцепите все и известите префекта! Я буду у себя в кабинете. Бонни, за мной!

Прижимая к груди бесчувственное тело девушки, он направился к лестнице, по которой уже спускались полисмаги, привлеченные шумом.

– Богарне?

– Что случилось?

– Вы? Здесь?

– Франсуаза?!

Граф д’Эгре в сопровождении префекта показался на лестнице. Бесцеремонно расталкивая всех, он кинулся к Этьену и замер.

– Что с ней? – он растерянно переводил взгляд с дочери на полисмага.

– Потеряла сознание. Я собирался отнести ее в свой кабинет.

– Хорошо, пойдемте! – граф протянул руки, чтобы забрать девушку, но Этьен упрямо мотнул головой и только крепче прижал к груди драгоценную ношу.

– Я сам!

Взгляды скрестились.

– Как вам будет угодно, – понимая, что спорить сейчас глупо, граф д’Эгре посторонился.

– Но ведь Богарне следует арестовать, – робко попытался возразить кто-то из толпы.

– С капитана Богарне сняты все обвинения. Он незамедлительно может приступить к своим обязанностям, – голос префекта перекрыл возбужденный гул толпы. – Капитан, я жду вас с объяснениями по поводу происшедшего!

– Разумеется. Как только мадемуазель д’Эгре придет в себя, – кивнул Этьен. – И прикажите, чтобы никто не входил в прозекторскую. Там жгли бханг!

– Хорошо.

Комиссар Марэ повернулся к полисмагам. Капитан Богарне не стал прислушиваться к тому, что приказывал префект. Сопровождаемый Бонни с одной стороны и графом д’Эгре с другой, он поспешил отнести Франсуазу в свой кабинет.

Дверь закрывали магические паутины. В любое другое время Этьен повозился бы, с удовольствием распутывая их, но сейчас постронился.

– Срывайте, – приказал он следовавшему за ним отцу Франсуазы. Тот послушно махнул рукой.

Противно дребезжа, тонкие нити растаяли в воздухе. Звук эхом запрыгал по коридору, призывая всех взглянуть на нарушителей порядка. Бонни заворчал и потом залаял. Дребезжание сменилось воем сирены.

– И через сколько эта какофония прекратится? – поинтересовался граф д’Эгре, пытаясь перекричать шум.