Будет ложью, если сказать, что он не видел прежде подобных взглядов. Видел. Почему-то женщины его любили. Именно "почему-то", ведь он никогда не прикладывал к завоеванию их симпатий никаких особенных усилий. Он вообще был по жизни довольно ленив и привык больше брать, чем отдавать. Не потому что не хотел, а потому что все само шло в руки: успехи в учебе, спорте, отношениях, работе. Все получалось легко и просто, настолько, что даже скучно.

Первое время в Америке он не то чтобы окунулся в беспорядочные половые связи, но секса в его жизни было с избытком. Быстрого, медленного, подчеркнуто целомудренного и развязно — запрещенного. Разного. И каждый раз отпуская очередную девушку он понимал — снова не то. Не зажигалось и не щелкало. Пусто. И голодно, словно накидался семечками.

И если бы он не знал, каково это — чувствовать что-то к женщине, которую раздеваешь, он бы и не думал о таких вещах. Но он знал. Знал, какие эмоции может дарить близость. Такое в его жизни было единственный раз, но тогда просто "сбылась мечта"… Не его.

Сейчас он смотрел в глаза Веснушки и видел в них "тот самый" блеск влюбленной женщины, женщины, которая получила то, что хотела. А именно его. Но не обольщался, потому что в отношении нее это совершенно ничего не значило. Ее глаза блестели и тогда…

— И что нового увидела?

— Прости?

— В моем лице.

— По-моему, ты совсем не изменился, — провела пальцами по его чуть заросшей щетиной щеке, дугам бровей, скуле… Опустила до губ и обвела их контур. Вздохнула, обреченно констатируя факт: — Все такой же.

— Красавец?

— Самовлюбленный циник.

Она льнула к нему всю ночь, словно боясь отпустить хотя бы на секунду. И ему льстило ее такое неприкрытое обожание. Льстило… и немного настораживало, потому что он тоже ощутил мощный душевный ответ, а все, что касалось неприкосновенности души его немало тревожило.

Ему было бы проще как раньше — получить разрядку и отпустить. Чтобы легко и без последствий, чтобы не чувствовать совершенно ничего.

Он всегда считал себя сильным, но теперь понял, где находится его ахиллесова пята — он боялся стать зависимым. От чего либо или кого либо. Ясный ум и самоконтроль, держать все в своих руках и не иметь болевых точек — мантра его последних четырех лет.

Веснушка — его болевая точка. Теперь он это понял и пока не знал, что с этим делать.

— Ну все, я могу уезжать?

— Уезжать? — встрепенулась она. Слишком быстрой была ее реакция, такую не сыграть — она испугалась. — Почему?

— Ну, ты же как самка богомола, достаточно одного раза и все, свободен.

— Ты все помнишь те мои слова про мечту…

Помнишь… Еще бы, конечно, он помнил. И на его самооценке они оставили ощутимый след.

— Не делай вид, что они тебя как-то задели. Ты же сам не рассчитывал на большее.

Да откуда тебе это знать, на что я рассчитывал? — едва не сорвался он. — Вот откуда?

Но не смотря на бурю в душе внешне остался совершенно спокоен.

— И с чего такие выводы?

— Брось, Артур, я все знаю.

— Что именно ты знаешь?

— Я слышала твой разговор с матерью.

— И что за разговор? — нахмурился, абсолютно не понимая, к чему она клонит.

— Тот, — на лице мелькнула тень обиды, — про валенки.

Он отстранился и внимательно посмотрел в ее глаза. Какие еще к чертям валенки? Конечно, он был в курсе, что женщины после секса имеют свойство нести в постели всякую чушь, но это…

— Валенки? — переспросил, дабы убедиться, что не ослышался.

— Да, они. Ты сказал своей матери, что тебе все равно, что будет со мной. Что ты улетишь в Америку, а я могу делать все, что угодно — варить борщи и валенки валять.

И вот теперь щелкнуло. Он вспомнил, как сказал это матери в ответ на ее бесцеремонные попытки учить его жизни.

Но ведь это было несерьезно, просто проверить ее реакцию!

— Ты подслушивала, что ли? — приподнявшись на подушках, ни на шутку рассердился он.

— Да, я подслушивала, — даже с какой-то гордостью подтвердила она, сев на край кровати и натянув простынь на грудь. — И как вышло, правильно сделала! Так я хотя бы узнала, что ты думаешь обо мне на самом деле!

— Да? — едва сдерживая эмоции, повысил он тон. — А ты уверена, что дослушала все?

— Я услышала самое важное, мне хватило.

— Твою мать, Веснушка, ты хоть понимаешь, что ты тогда натворила? — вот теперь точно — понеслось. — Ты услышала выдернутую из контекста фразу, додумала то, чего нет и все испортила!