Пристроив трость у напольной вешалки, Нейтен распахнул широко дверь, ожидая, когда гость пройдёт внутрь. Андерсон неспешно перешагнул через порог, отмечая непривычность данного действия без любимой трости.

— Так, по какому вопросу на это раз вы меня радуете своим визитом? — елейным голоском поинтересовался Нейтен, прикладывая силы, чтобы не улыбаться, как олимпийский победитель, подозревая подвох в своей маленькой победе.

Услышав, как щёлкнул дверной замок за спиной, Андерсон развернулся к подопечному, чтобы ответить на его вопрос:

— На вас получено несколько доносов с сообщением о нарушении правил магического сообщества с неправомерным использованием своих способностей, которые могут оказать существенное негативное влияние на жизнь гражданских.

— Существенное негативное влияние на жизнь гражданских, — вдумчиво повторил Нейт и, отклонившись назад, облокотился спиной о металлическую дверь, прохлада которой проникала сквозь тонкую хлопчатобумажную ткань футболки, не достаточно охлаждая желание высказаться. — Вы не договорили: не входящие в планы Магического департамента, — спокойно добавил он, посмотрев на серое лицо куратора.

— Бунтарское настроение среди молодёжи давно беспокоят наших министров, и я здесь, чтобы убедиться, что такой маг, как вы, не будете ввязываться в чужие игры, — сказав это, мистер Андерсон, не дожидаясь позволения от хозяина квартиры, твёрдой походкой направился в глубь квартиры, в комнату, из которой шёл сильный магический фон.

Нейтен поспешил за ним, безмолвно ругая себя, что не закрыл дверь в мастерскую, и даже не накрыл картину специальной холщовой тканью, которая помогла бы не привлечь внимания чуткого куратора.

— Новый заказ? — поинтересовался отстранённым тоном Андерсон, разглядывая портрет сероглазого брюнета. — Паспорт на него могу увидеть?

— Я не держу такие важные документы в мастерской, где в любой момент могу запачкать их краской, — раздражённым тоном ответил Нейт, судорожно ища способ увести куратора от картины, а еще лучше — вырубить его и стереть память.

И первое, и второе были трудно выполнимым в данной ситуации и с этим человеком, и Нейтен это понимал. Его взгляд заметался по мастерской в поисках кисти или чего-нибудь, что он мог бы использовать в качестве своего магического орудия и исправить ситуацию, пока не стало поздно.

Андерсон посмотрел мельком через плечо на художника, не собираясь ввязываться в долгие выяснения и поиски запрошенного документа. Стоя к парню спиной, он достал телефон из внутреннего кармана пиджака, но тот растолковал его действие верно.

— Я просто тренировался! — выпалил Нейт, решив, что куратор собирается вызвать группу зачистки или доложить, что доносы были не беспочвенными. Оба варианта одинаково пугали его.

— Тренировка, это хорошо, — тихо произнёс Андерсон, сверив время по своему смартфону. Он убрал телефон и подошёл к картине вплотную.

Нейт рванул вперёд, стремясь остановить мужчину, но тому удалось коснуться портрета. Красные искорки запрыгали по полотну, уничтожая магический след и вместе с тем лишая силы созданный художником образ. Нейт остолбенел, крепко сжимая поздно схваченную руку куратора. Выражение на его лице было под стать неизменной маске старого стиратиля.

— В следующий раз, — заговорил мистер Андерсон, высвобождая своё запястье из задеревеневших пальцев подопечного, — согласовывайте все виды манипуляции с визуальной магией. Департамент с удовольствием выделит вам специализированную мастерскую и необходимые материалы для ваших тренировок.

Нейтен не сразу понял, о чём мужчина говорит ему, но, чтобы не вынуждать куратора повторять свои слова, согласно кивнул.

— И про бал не забудьте, — эти слова дошли до разума Нейта, окончательно приводя в чувство и отвлекая от мыслей об Анне.

Мистер Андерсон с чувством выполненного долга зашагал в прихожую, а Нейтен последовал за ним, пытаясь предугадать возможные сюрпризы. Но нежданный гость, подхватив у двери трость, вышел из квартиры, не дожидаясь любезностей на дорожку.

— Герман, — представился один из мужчин и принялся пожимать всем присутствующим руки.

Я в виду жуткого стеснения старалась держаться подальше от взволнованных самцом, чтобы ненароком не выдать себя и не записаться в группу «не по девочкам», подставив под удар свой образ и репутацию Линды. Второе меня мало волновало, к тому же Кевина сложно было переплюнуть.

Дойдя до меня, этот самый Герман на автомате предложил мне свою ладонь для приветственного жеста. Я сначала протянула к нему руку, но в паре сантиментов отдернула её от мужской лапы и с подозрительным прищуром посмотрела на инициатора панибратства в нашем узком кружке обреченных душ, которые, между прочим, вызвались добровольцами, впрочем, как и я.