— Чем все это закончится.

Пришлось ее разочаровать.

Помешкав с секунду, она вновь поднялась. Подошла ко мне и обняла.

— Мы справимся.

_________________________

Последний экзамен позади. Однокурсники в предвкушении. Им есть на что надеяться и чего ждать. В первую очередь, дипломов. А дальше уже кто на что горазд. Кому папочка подготовил место, кому родственники и знакомые, а кому своим ходом пробиваться в люди.

А что я? Чего ждать мне?

Веркиного "мы справимся" хватило ровно на две недели. И все потянулось вновь по бесконечной цепочке противоречий.

Она хотела, чтобы я завязал, но, при этом, ее манили шальные деньги. Хотела строить семью, но продолжала принимать противозачаточные. Хотела любви до гроба, но чуралась моей нежности и внимания на людях.

Ссоры стали неизменным атрибутом нашей совместной жизни. Дошло до того, что мы уже не жили вместе, а пытались сосуществовать друг с другом. Что мешало ей уйти, я не знал. Видимо, что-то держало. И если это была не любовь, то что?

***

— Ну, рассказывай.

— Что рассказывать?

— Что случилось? Чувствую, что что-то не так.

Я привычно поморщился, благо, что по телефону она этого распознать не могла. Вываливать на нее груз своих проблем было бы элементарным свинством.

— Да все в порядке, ба.

— Точно?

— Точно.

Бабушка не поверила, но лезть не стала.

— Прилетишь?

— Вряд ли. Повестка должна прийти. Да и ещё кое-какие дела там есть. В секции.

— Всё-таки решил в армию?

— Решил.

— Что, неужели у профессиональных спортсменов не бывает отсрочки?

Я внутренне скривился. Знала бы ты, дорогая бабушка, что я уже семь лет никакой не спортсмен…

— У профессиональных — бывает.

— Ну и что тогда?

— А чего бегать-то? Отслужу и буду спать спокойно.

— Не нравится мне это. Ой как не нравится…

— Да нормально все, ба. Что ты паникуешь?

— Предчувствие у меня нехорошее, Димка. Не спокойно мне.

— Не я первый, не я последний.

— И то верно. Осторожней будь, хорошо?

— Осторожность в нашем деле — всё. Куда без нее, родимой?

— У тебя какие-то проблемы?

— Нет, все хорошо.

— Ой, не ври мне, Димка. Не ври. Знаю я тебя, как облупленного. Говори давай!

— Да что говорить? С Веркой собачимся постоянно. Да и так, по мелочи.

Хотелось бы мне рассказать, что ссоры с Веркой — это и есть мелочь, а глобальные проблемы скрыты под ёмким словом "секция". Но нельзя. Слишком сильно это по ней ударит.

— Верка твоя. Из-за нее, небось, и решил в армию-то пойти?

— Отчасти.

— Дурак ты, Димка. Вот слов других на тебя нет. Как пить дать, дурак. Не дождется она тебя. Не геройствуй.

— С чего ты это взяла? У нас же любовь. — От собственного заявления стало смешно.

— Какие мы слова-то знаем! Любовь у них! Помяни мое слово, дорогой, попьет она тебе ещё кровушки. Змея такая.

— Что ты говоришь, оглым^1? Повестка? Это куда ты намылился?

Алиев внешне был абсолютно спокоен. Однако нервное постукивание ручкой по столешнице выдавало его состояние с потрохами.

— В армию. Долг родине, слышал о таком?

— В армию, говоришь? Долг родине? А мне долг кто отдавать будет? Не знаешь?

— По-моему, долг свой я тебе вернул с лихвой. Ещё годков пять тому назад. Или есть что-то ещё, что ты мне можешь предъявить?

— А ты, мой мальчик, не зарывайся. То, что ты дела с Варданом прокручиваешь, не означает, что ты можешь делать все, что захочешь. Ты — мой боец. И работаешь ты на меня.

— Подзабыл как-то. Извини, от реальности оторвался.

— А ты не хохми, Архип. У меня чувство юмора слабое. Зато рука сильная. Надо будет, кислород под самые гланды перекрою.

— Кончай бессмысленный базар, Рустем. Я уже все решил.

— Ах, ты все решил? Ну что же, будь по твоему, — покровительственно разрешил Рустем, с самодовольной улыбкой на лице. От этой гримасы уже повеяло чем-то дерьмовым. — Иди, оглым, иди. Соперник — не армия, ждать не будет.

Бросив последний подозрительный взгляд на Рустема, я поднялся и покинул его душный затхлый кабинет. Переоделся в подсобке и вышел на ринг. Немного удивился тому, что мне поменяли соперника.

А спустя полчаса меня оттуда вынесли на носилках.