— Мы против тьмы, — сказал Унномтюр.

— И что? — спросил Мтаг.

— Тьма ничего не получит! — выкрикнул Фьольвир.

Макафик широко растянул губы.

— Прекрасно, герой из Бьеннтестада. Ты, я смотрю, знаешь, чью выбрал сторону.

Фьольвир кивнул.

— Знаю!

— Уверен? На твоей стороне — Йорун. Первый из четырех братьев! Насильник, убийца, гневливый и полоумный бог, чье мнение не подлежит оспариванию, ревнивый истребитель птицеголовых, соперников, мяса, вина и любого, кто подвернется под горячую руку, а также поклонник жестоких розыгрышей и пьяных забав.

— И что?

Мтаг пожал плечами.

— Стергрун, — сказал он. — Второй братец. Бог без головы. Бог-воин. Смерть врагам. Видел бы ты его обмазанного мозгами побежденных с головы до ног! Думаешь, что-то было в его глазах? Человеколюбие и жалость? Ну, нет! В них было одно безумие. Он упивался своей силой. Он грезил лишь армиями и победами. Все остальное ему скучно. Какой бы народ он не принимал под свою руку, через год, два или три Стергрун непременно вел их войной на соседей, обещая богатые земли и добычу. Думаешь, он как-то берег их? Или был милостив?

Фьольвир тряхнул головой.

— Я не…

— Тс, герой, — погрозил пальцем Мтаг. — Ты недослушал. Возьмем младшего. Офнира. Золотоволосый юноша. Прекрасный мальчик. Если не считать того, что в приступе безумия в десять лет убил свою несчастную мать. Но чего ж ему пенять об этом братьям? Сами не ягнята. Зато вырос бог-строитель. Конечно, несколько не от мира сего, но тут, опять же, с кем поведешься, тем и болен.

Но это ладно. Здесь, герой из Бьеннтестада, ты, пожалуй, мог бы сказать о том, что этот бог заслуживает того, чтобы за него биться. Сколько высоких башен построил! Сколько великолепных сооружений из дерева и камня возвел! Сколько удивительных фресок, скульптур, садов, городов создал! Только люди в его городах часто не живут, а там, где живут, как здесь, покинуть их почему-то не могут. Ах, да, не любит золотоволосый юноша, чтобы подопытные муравьишки убегали из сооруженной им красоты! А в других случаях не любит, чтобы одним своим присутствием красоту портили.

— А я не за богов, я — за людей! — нашелся Фьольвир.

Макафик фыркнул.

— Думаешь, люди лучше? — Он проводил взглядом медленный полет последних капель крови от лежащего на полу мертвого кэра. — Люди также гнусны, подлы и способны на любую мерзость.

— Это не так!

Мтаг прищурился и, наклонившись, угнездил голову на плечах стражников.

— Я знаю людей лучше тебя, — сказал он с назидательными нотками в голосе. — И при жизни, и после смерти большинство из них похоже на дерьмо, что сыплется из них каждый день. Это не плохо, нет, это значит, что они ничего из себя не представляют. Искорки добра и смелости, собственных, не навязанных богами поступков являются в людях всего лишь крохами дневного света в той темноте, что гнездится у них внутри. Иногда я думаю, что вы стоите своих богов.

— Мы жили мирно, — сказал Фьольвир.

Мтаг расхохотался.

— Ой ли?

— Да!

— Тебе рассказать, как вы пришли в Бьеннтестад?

— Не слушай его, — дернул Фьольвира за руку Унномтюр.

— Бьеннтестад всегда был наш! — выкрикнул Фьольвир.

— Да-да, — покивал макафик, — только полстолетия назад там жили бедные любители несвежей рыбы, называющие себя веями.

— Ты лжешь!

— Вашему племени захотелось нового места, и у вас был ваэн-покровитель, который тоже был не против новизны. А у любителей рыбы, увы, были только утлые лодки и дряная снасть. Те, кто сбежали, кажется, поселились, восточнее, на одном из островков, те, кто не успели бежать…

Мтаг улыбнулся.

— Договоривай! — потребовал Фьольвир.

— Тех принял старик Хэн. Скопом. Одной большой лодкой. Как ни странно, я всех их помню. Вот эти, те, кто был до вас, действительно были нормальными людьми. Дед твой, Одест Маттиорайс, проломил трем черепа собственноручно…

— Заткнись!

Фьольвир дернулся, замахнулся топориком, но строй обитателей зала, белея пустыми лицами, сомкнулся перед ним, выставил руки, как ветви. Попробуй проломись, прорубись сквозь человеческий лес.

Герой ли ты, арнасон?

— Действительно, пора бы мне заткнуться, — сказал Мтаг, подмигнув преследователям. — Одно скажу. — Он наставил палец на Фьольвира. — Когда ты поймешь, что всегда и всюду сражаешься исключительно за себя…

Макафик развел руками.

— Тогда мы сможем с тобой договориться.

— Никогда!

В подтверждение своих слов Фьольвир притопнул ногой.

— Ну, это ты сейчас… — Мтаг махнул рукой и повернулся. — Молод и горяч… — Он помедлил, будто разговаривая с самим собой. — И глуп. Определенно, глуп. Но это, возможно, поправимо.

— Стой! — завопил Фьольвир.

— Мне пора, — объявил Мтаг, удаляясь к темно-красной воронке тонкого пути. — И да, — обернулся он, — чтобы вам не было скучно… — Он щелкнул пальцами. — А теперь, дорогие мои, резня!

Зал наполнился топотом. Стоя на месте, люди принялись пристукивать по полу пятками. Лица их вновь растянули улыбки, но глаза были все также пусты. Тум-тум-тум-тум. Фьольвир ждал нападения, но оно медлило.

— Будь осторожен, — шепнул Унномтюр, оглядываясь, не заходит ли кто за спину.