– А когда убедишься, - усмехнулся Дамир, - станешь чуть гостеприимнее и позволишь мне увидеть Эльмана.

– Думаешь, я поверю твоим бумажкам? Для чего тогда к Диане полез? Говори, - процедил Эмин.

Я заметила, как его потряхивало. На миг муж даже забыл о моем присутствии рядом. О том, что я нарушила его приказ и вышла к ним.

Правда – она порой жестока. Даже такая правда, которая, вроде, должна скреплять людей навеки.

– Чтобы к тебе и твоей семье подобраться. Сына я, к сожалению, упустил, но внука упускать не собираюсь.

Валера показался из-за ворот. В его руках была плотная папка с документами, а внутри – правда.

Алиев Дамир оказался отцом моего мужа, а я сама никогда не была нужна Дамиру. Ему нужен был сын. Наконец, все встало на свои места, и впервые за долгое время я смогла спокойно дышать. Правда только – ненадолго.

Глава 40

Завтра будет мой первый рабочий день и день рождения сына по совместительству.

Я нервничала. Сильно. К тому же, Эмин был не особо рад моему выходу в свет. Он ходил по дому напряженным, а лицо его было буквально высечено из камня. В наше время это ведь не модно, не благородно – когда жена работает.

А я захотела, упросила, сумела доказать, что я смогу, ведь в прежней жизни мне довелось работать на Алиева.

Оставаться самодостаточной - это было одним из моих условий возвращения в Волгоград. Если Эмин откажется от своих слов и запретит мне выйти в офис, это ничуть не украсит его. И он это понимает.

– Долго собираешься, - недовольный голос мужа прозвучал за спиной.

Я начала расчесываться усерднее. Еще я слишком долго была в ванной, но об этом он промолчал. Правда, промолчал он тоже недовольно, Эмин так умеет.

– Волосы запутались после мытья, - я вздохнула, - пришлось нанести немного крема. К тому же, так они будут блестеть еще больше.

Эмин взял меня за руку, привлекая к себе. Отобрал расческу, посмотрел в глаза очень пристально и заставил вернуться взглядом к зеркалу.

Он начал расчесывать мои волосы.

Снизу вверх. Сначала он расчесал пряди пониже, постепенно поднимаясь вверх. Как нужно, как мамы учат юных девочек ухаживать за собой. Сердце с трепетом забилось – это было слишком нежно, за гранью.

Нежно и в то же время жестоко.

Его взгляд – он будто придавливал меня к полу, отягощал, нагнетал.

Будто предупреждал, мол, если я узнаю о чем-нибудь дурном, я тебя накажу.

Конечно, Эмин ревновал. В нашем с ним прошлом не было никакой работы и новомодных слов о самодостаточности, которой меня научила бабуля. Какое страшное слово для Эмина – самодостаточность - кто бы только знал!

В нашем прошлом вообще не было свободы. Год я сидела рядом с ним: готовила, ждала с работы, ублажала, провожала и так по кругу. У нас была другая жизнь, в которой я была девочкой Эмина, не больше и не меньше.

Сейчас у нас ребенок – взрослый и умный не по годам, а у меня амбиции и желание быть единым целом с собой. Научиться жить, как все другие женщины, а не стоять за спиной мужа вечно.

Конечно, Эмину изменения во мне не нравились. Ему нравилась та девочка Эмина – тихая, покорная.

– Завтра в семнадцать ноль пять я буду ждать тебя у работы, - предупредил Эмин.

– Ты будешь забирать меня после работы? Но ведь я на машине.

– Не всегда, - Эмин наклонил голову, - но завтра день рождения у нашего сына. В честь этого я запланировал вечер.

– Да, я помню. Конечно же.

Эмин закончил перебирать мои волосы и положил расческу на туалетный столик. Не знаю, благодаря чему - крему или бережным движениям мужских рук, но мои волосы распутались и влажными локонами покорно лежали на плечах. Осталось лишь высушить и приготовиться ко сну.

– Твой отец…

– Алиев.

Я осеклась. Эмин повысил голос, напомнив мне о моей ошибке – никогда не называть Алиева его отцом. Эмина это коробило и отчего-то злило. Наверное, причиной был тот факт, что Эмин всегда был одиночкой. Он добивался, покорял, подминал – все сам. Сам даже после смерти Анархиста. А теперь новость, что у Эмина Шаха объявился кровный отец, да еще и не простой человек, могла разлететься по всему городу.

– Он будет на вечере?

– Недолго. Иначе это вызовет вопросы.

Я кивнула. Для других людей Эмин и Дамир даже не приятели, и об отцовстве здесь речи быть не может. Это должно остаться в тайне, иначе среди своих людей может подняться бунт, как четыре года назад.

– А как у тебя дела? Ты говорил, что с Батальонной возникли проблемы. Цена слишком завышена.

– Я продал, - небрежно бросил Эмин.

Он выглядел уставшим, Эмин работал слишком много.

– Продал? Но ты мне ничего не говорил.